— Мама, вырасту, стану
артистом, — говорил мальчик.
— Без блата ты не
поступишь, — говорила ему мама. — А денег на взятки у меня нет.
Но вот мальчик вырос,
пришел в Государственный институт театрального искусства на творческий конкурс.
Начал читать монолог. Комиссия так и ахнула: у мальчика талант! Что делать —
поступил Федя с первого раза, окончил, пошел работать в известный театр, много
снимался в кино, в самый популярный сериал его позвали играть бандита, мама
смотрела сына по телевизору и утирала от радости слезы. Только самому Феде
больше нравились спектакли в театре, чтоб утягивало вверх пыльный занавес, в
глаза светили прожекторы, а он тихо выходил на сцену в костюме или даже без.
Тут-то и отправился их
театр на очередные гастроли, в Новгород. Гулял Федя по городу и зашел в их
главную Софийскую церковь. Там постоял немного, посмотрел на иконы, свечку
зажег, хор послушал и — надо же! — понял, что Бог существует. Стал Федя верующим,
начал заходить в храм, что рядом с их домом находился, исповеди посещать,
причащаться раз в две недели. Тут батюшка его и спроси: «А кем ты, молодой
человек, работаешь?» У них ведь это без церемоний, сразу на «ты», потому как
люди им — братья. Но Феде, наоборот, это очень понравилось: и что на «ты», и
что все по-простому.
— Артист я, — говорит.
— Артист?! Кого ж ты
играешь?
— А кого придется.
— Что же, и любовные
сцены, и объятия?
Федя ответ держит
честно.
— И объятия, — говорит,
— а как же, без этого нам нельзя. Мы и голыми в одном спектакле на сцену
выходим — такая у нашего режиссера находка; правда, к зрителям стоим спиной.
Ради этого все на эту вещь и ходят.
— Ну, вот что, — громко
и властно проговорил батюшка. — Все это одна бесовщина. Надо тебе это дело
бросать. Парень ты молодой, профессий в мире много. Вот врачом быть хорошо,
строителем можно, нам столяр как раз нужен, а занятие свое грешное совсем
оставь, не православное оно! Разумеешь ли?
Разумею, кивает Федя.
Год продумал. Все-таки жаль было бросать. Но что не сделаешь ради спасения. К
тому же и денег в театре почти не платили, а на сериале тоже далеко не уедешь.
И бросил. Еще год учился на краснодеревщика и стал работать в храме того
батюшки столяром. Иконостас вырезал такой, что его в каталог древнерусского
искусства поместили ошибочно. Лавочки в храме тоже похорошели, ножки резные,
сидения в виде длинных лодий сделаны, сидеть не очень удобно, зато красиво,
православно, по-русски так, батюшка не нарадуется — и человека из гибельного
болота вытащил, и храму польза. И сам Федя вроде тоже доволен.
