Старик при этом вопросе вздрогнул. Он, видимо, только теперь догадался, что Генрих не случайно завел с ним речь о гибели туриста, и поднял грозный взгляд на молодого человека; но ясные карие глаза Генриха так спокойно вынесли этот взгляд, что Амвросий смущенно отвернулся и глухо пробормотал:
– Какое мне дело до этой истории! Во всяком случае, вам нечего бояться, господин Кронек, мы не заблудимся в ледниках, и вы вернетесь домой целым и невредимым, за это я вам ручаюсь!
– Благодарю, но я раздумал подниматься выше, – ответил молодой человек, надевая шляпу.
Амвросий вздрогнул, точно получил неожиданный удар.
– Как, вы не поднимитесь на Снежную вершину? – воскликнул он.
– Нет! Спокойной ночи, Амвросий!
– Так останьтесь хоть ночевать здесь!
– Нет, не могу, мне нужно сейчас же вернуться домой.
Молодой человек взял свою альпийскую палку и хотел уйти, но Амвросий с угрожающим видом преградил ему дорогу.
– Я не пущу вас, господин Кронек, – решительно заявил он. – Через полчаса совсем стемнеет, вы можете оступиться и упасть в пропасть, можете опять встретить Винцента. Останьтесь у меня хоть переночевать.
– Нет, под вашей крышей я больше никогда не буду! – воскликнул молодой человек. – Пропустите меня, Амвросий, и не беспокойтесь относительно Винцента. Я теперь знаю, как поступают некоторые проводники, и не поднимусь с ним на Снежную вершину.
Не успел Генрих произнести последние слова, как с уст старика сорвался хриплый крик. Топор блеснул в его руке и поднялся, чтобы нанести смертельный удар молодому человеку, но Генрих с быстротой молнии отскочил в сторону, протянув перед собой палку, которая под ударом топора моментально раскололась.
Амвросий как будто вдруг образумился и не повторил удара, а только заскрежетал от бешенства зубами, глядя на своего обезоруженного противника. Генрих инстинктивно чувствовал, что вся его сила заключается в глазах, и бесстрашно, не делая ни одного движения, смотрел на своего врага. Так простояли они несколько секунд, впиваясь взглядом друг в друга; затем топор упал на землю, и Амвросий со стоном опустил голову, как укрощенный дикий зверь. Последовало долгое, тягостное молчание.
– Теперь пропустите меня, – стараясь казаться спокойным, проговорил, наконец, Генрих. Не тревожьтесь; то, что произошло сегодня между нами, не будет известно никому. Надеюсь, что мы больше никогда не встретимся, но если случай сведет нас когда-нибудь, то вы от меня не услышите ни слова о том, что было.
