– Что вы выдумали, Амвросий! Может быть, и вы пристанете ко мне с какой-нибудь любовью, как тот глупый парень, который остановил меня среди дороги и стал уверять, что я влюблен в его Гундель.
– Кто это вам сказал? – озабоченно спросил Амвросий.
– Какой-то молодой крестьянин, которого я вижу первый раз в жизни. Его зовут, кажется, Винцент Ортлер. Вы его знаете, так как, когда я его встретил, он сообщил мне, что идет от вас.
– Ах, Винцент! Да, он был здесь! Следовательно, он имел в виду вас, рассказывая мне о своем горе. Послушайте меня, господин Кронек. От всей души желаю вам добра, оставьте в покое эту Гундель. С Ортлером шутки плохи.
– Да какое мне дело до Гундель? Она мне совершенно не нужна!
– Ну, если вы о ней не думаете, так, значит, она думает о вас. По крайней мере, она отвергает любезности Винцента, а раньше принимала его ухаживания, и мы уже собирались погулять у них на свадьбе! А теперь все изменилось.
– Из-за меня?
– Да, из-за какого-то приезжего барина, который не отходит от нее и разводит перед ней турусы на колесах. Ведь это, конечно, вы? Повторяю вам, господин Кронек, оставьте эту девушку, не то это дело добром не окончится!
Голос старика принял угрожающий тон, но Генрих слушал его, не понимая, в чем дело. Наконец какая-то мысль вдруг осенила его, и на его лице появилось презрительное выражение.
– Ах, теперь я понимаю, в чем дело! – пробормотал он. – Вот для чего Гвидо понадобилось «изучать народ» в нижней гостинице, хотя ему противна грубость деревенского люда. Не смотрите на меня так мрачно, Амвросий! Вы жестоко ошибаетесь относительно меня. Я, конечно, знаю хорошенькую Гундель, и когда изредка бываю в нижней гостинице, то шучу с ней и говорю, как всякий другой посетитель. Несколько дней тому назад я случайно встретил ее в лесу, и мы пошли вместе, так как нам было по пути. Вероятно, этот Отелло увидел нас и разозлился, вообразив, что именно я его счастливый соперник. Но он ошибся; он принимает меня за другого. Даю вам слово, Амвросий, что между мной и этой девушкой не существует никаких отношений.
Слова молодого человека звучали так искренне, он так честно и открыто смотрел на старика, что лицо Амвросия прояснилось, и он уверенно подтвердил:
– Ну, раз вы так говорите, значит, вы тут ни при чем! Скажите непременно и Винценту, что он ошибается, иначе может произойти какое-нибудь несчастье.
– Неужели же я должен бежать за вашим глупым Винцентом и в чем-то оправдываться? – возразил Генрих. – Он слишком груб для того, чтобы я стал разговаривать с ним. Если его ревность так велика, что делает его глухим и слепым, то пусть он несет последствия своей глупости. Нельзя же так набрасываться на людей среди дороги, не разобрав даже, с кем он имеет дело. Если Гундель не разъяснит ему его заблуждения, то, конечно, не я стану разуверять его в его ошибке.
