что есть необходимость единения русского народа перед лицом внешних и внутренних угроз,
что в сегодняшних условиях невозможно воспроизвести ни советскую, ни дореволюционную имперскую модели,
что необходим поиск новых форм и путей развития при непременной опоре на национальный опыт,
что именно связь с народом, в т. ч. его историей, наделяет человека истинной свободой – в противовес разрушительному индивидуализму,
что мы живём в эпоху крушения великих надежд, высоких идеалов, отсутствия ярких личностей и решительных поступков,
что существует масса мифов о построении на постсоветском пространстве гражданского общества, что наша выборная система лжива,
что за витриной «прав человека» в западном обществе скрывается та же ложь и фальшь в человеческих отношениях,
что Кремлю удалось подчинить себе не только четвёртую власть, но и третью – судебную,
что фальшиво и само долларовое богатство Запада,
что массы и власть сплошь и рядом оказываются на разных полюсах не только иерархического, но и политического спектра,
что возможен, однако, другой мир, отличный от этого жестокого супермаркета, который нам навязывает неолиберализм,
что в другом мире будет выбор между войной или миром, памятью или забвением, надеждой или отчаянием, серым цветом или всеми цветами радуги,
что, наконец, из «Нет!» возможно рождение «Да!», которое вернёт человечеству возможность воссоздавать каждый день непростой мост, соединяющий мысли и чувства…
Продолжать тезисы материалов Казинцева можно до бесконечности. Но, поверьте, нелёгкое это занятие – читать и сопоставлять написанное им сегодня с тем, что было сказано им хотя бы вчера. Зачастую Сашины политические, экономические прогнозы опровергает сама жизнь, а если не опровергает, то существенно корректирует. Но Саша с неизменной верой в силу своего слова, словно приговорённый богами вкатывать на гору тяжёлый камень, продолжает свой сизифов труд, который, как помнится, означает бесконечную и безрезультатную работу. Согласно Гомеру, Сизиф был хитрым, порочным и корыстолюбивым человеком. Не стану утверждать, что Саша таков, хотя и сказать, что Казинцев с тяжёлым камнем или без него готов взойти на Голгофу, тоже поостерегусь.
Из московских критиков, с кем мне доводилось иметь дело, готов назвать немало интересных, по-настоящему разносторонних, остроумных профессионалов. И Саша, несомненно, один из них. Но по прошествии лет с грустью лишь двоих из всех могу признать людьми с безупречной и человеческой, и профессиональной совестью: Юру Селезнёва и Анатолия Ланщикова – двух красавцев, вдохновенно-стремительных и в слове, и в жизни.
