— Хватит, — сказал я. — Бога ради.
— Конечно, Лу, конечно. — Он уронил руку мне на плечи. — Извини. Все забываю, что ты с этой работой так и не очерствел. Ну?
— Ну что, — сказал я. — Наверно, чем скорее, тем лучше.
Я спустился в подвал, к карцеру. Вертухай пропустил меня в калитку и запер за нами; мы прошли мимо «обезьянника», мимо обычных камер к тяжелой стальной двери. В ней была летка — ну или глазок, — и я туда заглянул. Но ничего не увидел. Лампочки в карцерах вкручивать нельзя, какую решетку поверх ни ставь; а окно, что располагалось на две трети ниже уровня мостовой, наружного света почти не пропускало.
— Фонарик дать, Лу?
— Да нет, наверно, — сказал я. — Все, что надо, я увижу.
Вертухай на несколько дюймов приоткрыл дверь, я проскользнул внутрь, и она захлопнулась. Секунду я, моргая, постоял к ней спиной, а потом что-то скрипнуло, скрежетнуло, и мне навстречу поднялась шаткая тень.
Он рухнул ко мне в объятия, и я, прижав его к себе, похлопывал по спине и как-то утешал.
— Все хорошо, Джонни, успокойся, малыш. Все будет хорошо.
— Г-господи, Лу. Господи, господи ба-боже мой. Я знал… знал, что ты придешь, они за тобой послали. Но так долго, так долго, я уже подумал, может… может, ты…
— Ты ж меня знаешь, Джонни. Знаешь, как я о тебе забочусь.
— Ка-конечно. — Он вдохнул поглубже и медленно выдохнул — словно выбрался на сушу после долгого и трудного заплыва. — Сигаретки нет, Лу? Эти сволочи у меня все забрали…
— Ну, ну, — сказал я. — Они же просто выполняют свой долг, Джонни. Возьми-ка сигару, да и я с тобой покурю.
Мы с ним сели на прикрученную к полу шконку, и я подкурил нам две сигары. Потом затряс спичку, он пыхнул, я пыхнул, и зарево накатило нам на лица и сошло.
— Старик раскипятится. — Он дергано хохотнул. — Наверно… Ему про это надо знать, да?
— Да, — ответил я. — Боюсь, что надо, Джонни.
— А скоро меня выпустят?
— Очень скоро. Уже недолго осталось, — сказал я. — Ты где был в воскресенье вечером?
— В кино ходил. — Он глубоко затянулся сигарой, и я заметил, как у него заиграли желваки. — Какая разница?
— Ты же меня понимаешь, Джонни. После кино ты куда пошел? До работы?
— Ну… — (Пых, пых.) — Я не понимаю, при чем тут это. Я ж тебя не спрашиваю… — (пых), — где ты…
— Можешь спросить, — сказал я. — И я тебе отвечу. По-моему, ты не знаешь меня так хорошо, Джонни, как тебе казалось. Разве я с тобой не по-честному поступал?
— Ай черт, Лу, — ответил он пристыженно. — Ты же знаешь, как я к тебе отношусь, но… Ладно, я б тебе, наверно, и так рано или поздно сказал. Было… — (пых), — …вот как оно было все, Лу. Я старику сказал, что у меня свиданка в среду, понимаешь, только я насчет колес не уверен, поэтому взял бы парочку получше и недорого, а ему б каждую неделю возвращал, пока все не отдам. А…
