Алексей вышел
на улицу, по-прежнему сжимая десятку в кулаке. Но что-то было не так, что-то
ворочалось внутри, рождая чувство дискомфорта. Хотя, что кривить душой, знал
он, конечно, что это за червь неугомонный кусает его за уголки сознания, но
хитрил... Тем более, кто-то притаившийся прямо за лобной костью явственно
произнес: “Совесть надо иметь, Петрович, стыдно!..” — “Да ладно! — рассердился
он сам на себя. — Что такого и сделал-то?” Но десятку надо было срочно
употребить. Факт. А то, еще чего, нищему какому отдашь, например Витьке Хребту?
Вот ведь дела! Алексей вздохнул и в ближайшем киоске купил бутылку настойки,
присовокупив к испрошенной мятой купюре несколько своих рублей. Показалось
ему, что из-за стекла глянул на него с укоризной давешний бородатый благодетель
и даже пальцем погрозил. Похолодев, пригляделся: фу-ты, обманулся, вовсе не тот
там сидел, а какая-то расфуфыренная незнакомая бабуля. Алексей с досадой махнул
рукой: нет, сегодня его голова явно фортелит, надо срочно лечиться.
Он заспешил
мимо вытянутого в длинный ряд мини-рынка, пугающего проходящих дешевыми
полусинтетическими колбасами, гуманитарной тушенкой и отечественными крупами
по среднеевропейским ценам. Плыли мимо одноликие фруктовые прилавки с парящими
над ними улыбчивыми кавказскими лицами, будто нарочно налепленными кем-то прямо
на воздух, но кое-где уголки этих афиш отгибались, обнажая клинки кинжалов и
ржавые кандальные цепи. Окрестные старушки испуганно притулились в самых
невыгодных местах, готовые, чуть что, побросать свои скромные кучки огурчиков и
пучки зелени и дунуть прямиком в свои деревни. А по другую сторону балагурила
местная люмпенская братия, торгующая ржавыми болтами, разномастным инструментом
и прочим хламом, бывшим в многократном употреблении. Алексея тут знали и
пытались остановить, но он не сбавлял шага. Тем более голос за лобной костью
нудно твердил: “Доиграешься ты сегодня, Петрович!”
— Эй,
мужчина! Мужчина! — развязно кричала молодая, но изрядно потасканная
лотерейщица, с темным от безпрерывных кутежей лицом. — Потяните номерок, эй,
вам говорю!
Это, конечно,
не Алексею, хотя он несколько и замедлил шаг— какой он для нее мужчина? — это
толстому в дорогом адидасовском костюме. Но тот сам не промах, тут же отбрил:
— Сама тяни,
лахудра.
Но нашелся
некий простак, потянул...
— Вы выиграли
телевизор, — заученно выдала лахудра-лотерейщица, не взглянув даже на кусок
картона в руке гражданина, — поставьте на кон еще сто рублей...
