— Ничего, все
образуется, — заволновалась Анна, — вы не переживайте, они наверняка к обеду
вернуться. Дождетесь и поедете к маме.
— Дождешься
тут, — мужичек кивнул головой на окно, за которым вовсю бушевал буран и вдруг
спохватился: — А куда поехали-то? Может быть я их перехвачу?
— Куда? — Анна
напряглась, пытаясь вспомнить, называла ли Нина Григорьевна место поездки. —
Нет, не помню куда.
— Эх ты, —
сердито резанул рукой воздух мужичек и добавил: — Ладно, поеду домой, а как
вернутся, накажи батюшке в Зайцево ехать к Митрофановой Анфисе, он знает. И
еще, — он виновато склонил голову, — ты зла не держи, что не довез вчера, делов
с полвоза было, да и много тут разных ходит… тьфу ты, — оборвал он сам себя,
сообразив, что говорит что-то не то, — ладно, прощевай. Да я ведь и не думал
что ты сюда, думал ты в Горелово, с полверсты вперед до нее, а так бы довез.
— Ну что вы, —
улыбнулась Анна, — дошла нормально, воздухом подышала — только на пользу.
Езжайте с Богом, я передам, они уж скоро, вот-вот…
Однако ни к
обеду, ни даже к ужину батюшка с Ниной Григрьевгной не вернулись. Маркел не
находил себе места и все метался по двору, да по дороге, безтолково хватаясь то
за лопату, то за топор.
— Беда, беда,
беда, — бормотал он и с силой хлопал себя рукой по голове.
— Вы бы лучше
помолились, — предложила было Анна, но Маркел лишь ожег ее диким взглядом. Как
только стемнело, Маркел запалил керосиновый фонарь и, размахивая им, умчался
куда-то в поле.
— Господи,
спаси и помилуй, укажи им дорогу, домой выведи, — молилась Анна стоя в красном
углу и внимательно прислушивалась к каждому шороху: не едут ли?
Ближе к ночи
вьюга затихла. Снег продолжал падать, но ровно и спокойно, не закручиваясь, как
прежде, в истеричные протуберанцы. Анна вышла на крыльцо, впереди в темноте
маячил огонек — это Маркел продолжал нести свою вахту на дороге. "Вот
приехала и принесла с собой беду, — сокрушенно подумала Анна, ощущая ноющую
боль в груди под сердцем, — жили себе люди тихо, молились, службы правили, а
тут я со своими грехами, да бедами — все разрушила и поломала. Господи, помилуй
мя грешную…" В этот момент со стороны поля, где маялся с фонарем Маркел,
донесся какой-то шум: голоса и вроде бы фырканье лошади. Сердце у Анны обмерло,
и она вся превратилась в слух. А огонек заметался из стороны в сторону и
понемногу стал приближаться. "Слава Богу, — едут," — облегченно
вздохнула Анна и кинулась встречать. Первым шел отец Прохор, и Анна с разбега
чуть не ткнулась ему в грудь.
