Долгую, унылую
зиму столица прожила в тревожном ожидании грозного нашествия. В Константинополе
уже было известно, что в Пергаме сосредоточиваются многочисленные военные силы
сарацин. На безвольного и слабого василевса Феодосия надежды было мало. Из уст
в уста передавалось, что империю спасти может только стратиг Анатолийской фемы
Лев Исавр. О нем говорили как о муже храбром, доблестном, необычайно разумном и
способном находить правильное решение в самых затруднительных обстоятельствах.
И когда народ узнал, что при посредничестве патриарха Германа и с согласия
Сената Феодосий добровольно уступает Льву престол, все возликовали и с радостью
ожидали торжественного входа своего нового повелителя.
2
Лев в
сопровождении свиты подскакал к Золотым вратам Константинополя. Его вдруг
охватило необыкновенное волнение. Наконец свершилось то, к чему он шел все эти
долгие годы. Пока он все еще ощущал себя лишь стратегом, а не самодержцем всех
ромеев. То, что солдаты подняли его на щите, провозгласив василевсом, подобно
древнему обычаю римлян, было еще половиной дела. В христианской империи
истинным автократором ромеев он станет лишь после возложения на него
императорского венца в Святой Софии самим патриархом.
Лев сошел с
коня и взошел на деревянный помост, устланный персидскими коврами. Его ноги
переобули в красные сапоги и надели на него порфирную царскую одежду. Затем
подвели белого коня с золотой сбруей, покрытого дорогой парчой. Запели трубы и
застучали барабаны, и огромные, сверкающие полированной латунью ворота
раскрылись. Лев величественно проехал между двумя колоннами белого мрамора,
украшенными искусно вырезанными из камня слонами, статуями и цветами с
различными узорами, и под ликующие возгласы толпы въехал в новый Рим, богохранимый
град святого Константина. Гвардейцы рядами выстроились около своего императора.
Вскоре шествие миновало старые стены города, построенные еще Константином
Великим, и вылилось на форум Аркадия, где было встречено патриархом и сонмом
духовенства в торжественных облачениях. Хоры димов стали исполнять речитативом
прославление василевса. Лев сошел с коня и подошел под благословение к
патриарху. Герман благословил его, и они трижды обнялись.
От группы
сенаторов отделился стратиг фемы Опсикия, зять Льва, патриций Артавазд и, выйдя
вперед, громко провозгласил:
— Боже
Милосердный! Общественное дело[66]
просит Льва стать василевсом и автократором ромеев. Таковы чаяния дворца,
таковы мольбы армии, таковы пожелания Сената и чаяния народа. Мир ждет Льва.
Армия желает Льва. Услышь, Господи, наши молитвы и яви нам защитника Церкви
Своей и людей Своих.
