«Да, — отметил
про себя Иоанн, — с этим человеком будет нелегко договориться, если он вздумает
притеснять христиан». А в том, что он так будет поступать, Иоанн почему-то не
сомневался.
Халиф бросил
на Иоанна испытующий взгляд и промолвил, уже не глядя на него:
— Отец был
доволен твоей службой, и у меня нет причины заменять тебя кем-то другим на этом
посту. Я неизменно, как и мой отец, буду благосклонен к христианам. Я знаю,
Иоанн ибн Сержунт, ты человек образованный и способен рассуждать о вещах
возвышенных и глубоких. Хочу спросить тебя: что повелел пророк Иса Своим
ученикам, перед тем как уйти к Всевышнему?
— Господь наш
Иисус Христос повелел Своим ученикам-апостолам идти по всему миру и
проповедовать Его учение.
— О том, как
они исполнили повеление Исы, ты можешь мне не рассказывать. Я хорошо знаю об
этом. Бывшие языческие капища вскоре были разрушены или перестроены в
христианские храмы. Ведь так, Иоанн?
— Так, халиф,
— отвечал Иоанн уже с некоторым беспокойством, не зная, куда клонит Аль-Валид,
но уже чувствуя, что этот разговор затеян неспроста.
— Вот и я,
Иоанн ибн Сержунт, мог бы поступить так же, разрушая ваши христианские храмы и
переделывая их в мечети.
— Но я хочу
обратить твое внимание, достойнейший халиф, на то, что языческие храмы
разрушали и перестраивали не иноплеменные захватчики, а сами язычники,
обращенные в христианство.
— Да, ты
действительно умен, Иоанн ибн Сержунт. Но я в любом случае не хочу поступать,
как разбойник, пришедший для грабежа. Я хочу, чтобы христиане продали мне
соборный храм Святого Иоанна. На эти деньги вы можете построить себе другой
храм. Храм Святого Иоанна я перестрою в мечеть.
Иоанн весь
вспыхнул от негодования и, уже не контролируя своих чувств, с обидой в голосе
произнес:
— О, великий
халиф! Я не осмеливаюсь просить тебя повторить мне свои слова, так как уверен,
что я ослышался.
— Ты не
ослышался, Иоанн, об этом свидетельствует негодование твоих чувств, которых ты
не имеешь благоразумия скрыть от твоего властелина. Но я прощаю тебя, так как
твое возмущение говорит о благородстве твоей души. Ты еще молод, а молодость и
горячность — неразлучные сестры. Время еще есть, посоветуйся с вашим епископом
Петром, как убедить христиан добровольно передать мне соборный храм.
3
После смерти
отца у Иоанна появилось тоскливое ощущение, что вместе с отцом ушла целая
эпоха. Эпоха, в которой жилось спокойно и непринужденно. Ему было грустно от
мысли, что это благодатное время уже никогда не вернется. Соборный храм так и
не удалось отстоять, хотя архиепископ Петр категорически выступил против и этим
навлек на себя немалый гнев халифа. Но христианская община Дамаска не устояла
перед настойчивостью халифа. Христиане опасались, что в случае отказа ухудшится
их положение. Тем более что халиф предлагал большие деньги. «Пока дают хоть
деньги, надо брать, — решили многие, — а то ни денег, ни собора не будет». Ко
всем этим переживаниям Иоанна вскоре добавилось самое для него тяжкое: серьезно
заболела мать. Это окончательно сломило волю юного великого логофета. Иоанн
ощутил такое тоскливое одиночество, что ему показалось, будто сама жизнь
заканчивается для него. «Впереди ничего нет, — размышлял он с тоской, — все
осталось только в прошлом».
