— Господи! Воззвах к
Тебе, услыши мя, вонми гласу моления моего, внегда воззвати ми к Тебе!
И с первыми словами
молитвы барак просветлел. Стены его раздвинулись и стали прозрачными. Она вновь
была посреди храма, но уже в окружении монахинь и послушниц монастыря. Они пели
тот же прокимен. Анна оглянулась. На игуменском месте стояла матушка настоятельница.
Она вначале приветливо улыбнулась Анне, а затем слегка погрозила ей пальцем:
мол, не смей отвлекаться на службе.
Сознание возвращалось
постепенно. Сначала мир ожил в звуках чьих-то голосов, шепота, скрипа и шуршания.
Потом пришла память. Память о жгучей боли. Веки ее дрогнули, но открывать глаза
было страшно. Казалось, если их открыть, вернется боль. В ее сознании продолжал
звучать великопостный прокимен: «Положи, Господи, хранение устом моим, и дверь
ограждения о устнах моих».
Пожилая санитарка,
сидевшая возле ее кровати, отложила спицы с вязаньем и прислушалась. Не
разобрав, что шепчет раненая, она встала и торопливо вышла из палаты.
Анна вновь услышала
голоса и наконец решилась открыть глаза. Прямо над собою увидела склоненное
лицо подполковника медицинской службы Смышлянского.
«Не уклони сердце мое в
словеса лукавствия, непщевати вины о гресех», — мысленно произнесла Анна
окончание прокимна, но губы при этом у нее дрогнули. Смышлянский подумал, что
она собирается заговорить, и испуганно замахал рукой:
— Не разговаривайте,
Анна Александровна, не надо! Лежите спокойно.
По щекам Анны потекли
слезы, исчезая в бинтах, тугой повязкой обрамлявших лицо.
— Ну что вы, голубушка?
Теперь-то чего? — пробормотал в растерянности доктор и обернулся к санитарке: —
Надежда Ивановна, два кубика, пожалуйста, и можно дать теплой водички.
После укола и нескольких
глотков воды Анна заснула. Когда проснулась, было уже утро. На побеленном
потолке палаты играли солнечные блики. Она вспомнила, как ее старенькая няня,
Анисия Егоровна, уверяла их с сестрой Олей, что это не солнечные зайчики, как
их обычно называли, а свет, исходящий от Ангелов, когда они прилетают в
чей-нибудь дом.
Глава 1. Няня
Снег лежал везде. На
тротуаре, на крышах соседних домов, на деревьях. На попоне, прикрывавшей спину
понурой кобылки, запряженной в сани. На картузе и сутулых плечах кучера, что
ожидал седока напротив их дома. Даже пышные усы и борода извозчика были покрыты
инеем.
Сестренки Берестовы, Оля
шести и Аня пяти лет, уткнулись разгоряченными лбами в холодное оконное стекло.
Ямщик дремал. Смешной кучер, как можно дремать на морозе? А может, он не кучер,
а Дед Мороз? Оля и Аня прыснули смехом от такого нелепого предположения. Этого
ямщика они видели много раз и раньше. Но где же тогда Дед Мороз? До того как
прилипнуть к окну, они с визгом и хохотом носились по залу. Их мама, Анастасия
Аркадьевна, вместе с горничной Полиной наряжала елку. Вначале девочки тоже
помогали взрослым, пока можно было вешать игрушки на нижние ветки. Потом начали
шалить. Анастасия Аркадьевна прикрикнула на них, а когда сестры присмирели,
предложила им подойти к окну и попросить у Деда Мороза подарков на Рождество.
