— Здесь, на поле ваша
служба, — говорила им монахиня Корнилия.
Как-то, вернувшись
поздно с работы, Аня с Акулиной не успели к вечерней трапезе и получили на
кухне лишь краюху хлеба и несколько холодных картофелин. Очень хотелось
горячего, вот Аня и надумала принести в келью самовар и приготовить чаю.
Самовар стоял в кладовке на первом этаже, и она об этом знала. В келье готовить
ничего не благословлялось, и поэтому Аня решилась взять самовар тайком от матушки
Силуаны. В келье она поставила самовар на подоконник, чтобы труба от него
выходила в окно. Уже когда самовар вскипел, Аня, к своему ужасу, увидела идущую
к гостинице мать Корнилию. Монахиня явно видела дым из окна и спешила к
гостинице. Аня решила быстро вынести самовар из кельи, но в спешке получилось
неловко, и она больно обожглась. Вскрикнув, Аня уронила самовар, и тот выпал из
окна кельи, рассыпав веером горячие угли по земле чуть ли не у ног матушки
Корнилии. Монахиня отпрыгнула в сторону, потом стала затаптывать угли в землю.
Вслед за этим Корнилия поднялась в келью, и на Аню обрушилась буря гнева. В
конце обличительной речи Корнилия пригрозила, что, как только мать
настоятельница вернется из поездки в губернский город, она все узнает. Аня
представила себе, как будет выглядеть перед родителями, с позором выгнанная из
монастыря, и всю ночь проплакала. Не зная, как ее утешить, Акулина неловко
топталась перед кроватью Ани, повторяя одно и то же:
— Ну, будя вам убиваться
так.
В душе у Ани было
опустошительно тоскливо. «Вот и все, — думала она, — но почему все так быстро
закончилось, ведь я только начала свой путь! Если бы не мать Корнилия, если бы
это был другой монастырь, все было бы иначе».
Она встала с постели.
Акулина уже лежала на своей койке, отвернувшись к стене.
— Акулина! — позвала
Аня.
Акулина обернулась, и
Аня увидела в ее глазах слезы.
— Ты тоже плачешь? —
удивилась Аня.
— Да раз вы плачете,
мне-то чего остается? — как бы даже обиженно сказала Акулина.
— Добрая моя Акулина, —
кинулась к ней в объятия Аня, — как же я без тебя буду!
— Почему без меня? —
удивилась Акулина.
— Ты знаешь, я решила,
что не буду ждать суда игуменьи, а убегу в какой-нибудь другой монастырь, где
нет такой зловредной монахини Корнилии.
— Ба! — Акулина от
удивления разинула рот. — Это вы шуткуете, как это можно взять да сбежать?
— А мне больше ничего не
остается.
Аня стала решительно
собирать в узелок свои вещи. Акулина некоторое время наблюдала, а потом сама
стала собираться.
