Вполне в духе члена ЛПВ. Да черт побери, у меня в завещании тоже был такой пункт.
– Нам нужно постановление суда на исполнение?
– Оно нужно только после того, как мертвый восстанет вампиром. А сейчас хватит разрешения от ближайших родственников. Просто проткни его – и дело с концом.
Машину мотало на узкой дороге, и я вцепилась в приборную доску. По днищу молотил гравий. Прижимая плечом наушник, я застегнула ремень.
– Я сейчас на пути в морг, – сказала я.
– Я не мог с тобой связаться и потому послал туда Джона, – сообщил Берт.
– Когда?
– Ну, сразу, как ты не ответила на вызов по пейджеру.
– Отзови его, скажи, чтобы не ехал!
Что-то, наверное, слышалось в моем голосе, потому что Берт спросил:
– Анита, в чем дело?
– В морге не отвечает телефон, Берт.
– И что?
– Вампир уже мог восстать и убить всех вокруг, и Джон идет прямо ему в зубы.
– Я ему позвоню, – сказал Берт, и связь прервалась. Я положила наушник на место. Мы выезжали на новое шоссе 21.
– Можно будет убить вампира, когда будем на месте.
– Это убийство, – заметил Дольф.
Я покачала головой:
– Нет, если Кэлвин Руперт оставил такое завещание.
– А он оставил?
– Да.
Зебровски вбил кулак в спинку сиденья.
– Тогда мы этого сукина сына прихлопнем.
– Ага, – сказала я.
Зебровски улыбался, держа в руках дробовик.
– Эта штука серебряной дробью заряжена? – спросила я.
Зебровски посмотрел на ружье:
– Да нет.
– Только не говорите мне, что в этой машине только у меня есть оружие с серебряными пулями!
Зебровски усмехнулся, а Дольф сказал:
– Серебро дороже золота. У города таких денег нет.
Я это знала, но надеялась ошибиться.
– Так что же вы делаете, если приходится драться с вампирами и ликантропами?
Зебровски перегнулся ко мне с заднего сиденья.
– Примерно то же самое, что делаем, когда выходим против банды с автоматами “узи”.
– И что же это?
– Уступаем противнику по вооружению, – сказал он, и голос его не был веселым. Мне тоже это не очень нравилось. Я надеялась, что служители морга просто удрали, убрались, но я на это не рассчитывала.
