Теперь вот сидим, отбираем лучшее, сортируем, чиним сразу что можем и сразу же и пакуем.
Такая спешка — оттого что зима на носу, да и потому как всё вывезти за один раз у нас никак не получается. А второго раза, как считает руководство, в моём лице, — подчеркнул Димон, — у нас не будет.
Это к вопросу о том, что за нами наверняка кто-нибудь с дальнего расстояния наблюдает. Как мы сами совсем недавно делали то же самое, — ткнул он пальцем в сторону Юрка. — Уяснил?
Потому, мол, мы сразу старательно всё и сортируем, и сразу же и упаковываем в фургоны.
— А они у нас, как вы знаете, глухо закрываются досками со всех сторон. Так что, раз запечатав, хрен потом откроешь, не разломав до основания. А не открыв и знать не будешь что у нас там за находки. Грузить будем ночью. И к тому ж, можно и слухи пустить. Даже среди своих, — обвёл он присутствующих настороженным взглядом. — Ребята, отныне у нас основным девизом будет: "Меньше знаешь — крепче спишь".
— Принято? Принято, — согласно кивнул он сам себе головой.
Следующим утром весь лагерь буквально стоял на ушах. Все только и обсуждали ценнейшую находку. Правда, внешне это не проявилось ни в чём. Если чужому смотреть на лагерь со стороны, всё было как обычно: дежурный провёл побудку, полевая кухня едва заметно подымила короткой трубой, готовя завтрак, а потом быстро заткнулась. И внешне всё было как обычно, все вроде бы как были при своих обычных делах.
А вот внутри парней с девчонками всё бурлило, готовое выплеснуться наружу.
Следовало срочно людей чем-то занять. И Димон с самого утра безжалостно загнал всех на копку никому уже больше не нужных шурфов, чтобы опамятовались. Но не там где нашли завод, а далеко в стороне, чтобы внимательный наблюдатель ничего не понял.
Но было и ещё кое-что, чего Димон никак не ожидал. Он заметил как резко переменилось отношение к нему. Теперь все его замечания немедленно принимались к исполнению и ни о каком пререкании, в чём ранее чуть ли не каждый второй был замечены, теперь не было и речи. Его слушались беспрекословно.
Ему ВЕРИЛИ! И каждое его слово принимали словно божественное откровение. И вот это откровенно напрягало.
Но всё это можно было бы пережить, если б буквально на второй день после находки не состоявшийся у него примечательный разговор с Богданом Трошиным, вечером заглянувшим к нему "на огонёк".
Вот уж удивил его кузнец, так удивил.
Первый же его вопрос был, когда они сели вечером обсуждать свои дальнейшие перспективы в связи с новым открытием: "Знал ли он что они здесь найдут?"
