Однако, пришлось.
— Здравствуй, Сашенька.
Улыбка, зловеще ласковая мгновенно подтвердила все подспудные страхи князя, терзавшие его последнее время. Рядом с его столом стояли и улыбались двое его кредиторов, двое вчера ещё самых лучших и любимых друзей, а сегодня два самых злейших его врага: Глава города Старый Ключ Косой Сильвестр Андреевич и товарищ его Староста того же, будь он проклят, левобережного города Худой Сила Савельевич. Два человека, видеть которых, при всей для него необходимости, князь сегодня не желал ни под каким видом.
Однако, его желания сейчас мало кого интересовали.
— Ну? — синхронно начали оба товарища в один голос. Князя явственно передёрнуло.
Голова со своим дружком довольно оскалились. Для них обоих нагадить какому-нибудь дворянину было истинны удовольствием. И они оба, синхронно повторили свой вопрос.
— Ну?
— Я здесь ни при чём, — непроизвольно вырвалось у князя. — Я наш договор и свои обязательства выполнил честно и в полном объёме. Право на безпошлинный проход через таможню у вас есть, и никто его не отменял. Можете смело им и дальше свободно пользоваться. И это не моя вина, что сняли все запреты. Это приказ высшего руководства, — зачастил он, стараясь словесным поносом забить, замять возникшее за столом напряжение.
Голова улыбался, молча смотрел на частившего что-то речитативом таможенника, и его никак не оставляло страстное желание взять эту тварь за выпирающий далеко кадык и тихо так сжать, до хруста хрящей. И давить, давить, давить, пока тот окончательно не захрустит под пальцами, сменившись страшным предсмертным хрипом.
Голова аж зажмурился от удовольствия, лишь на миг, представив себе столь сладостную картину.
Как же он ненавидел этих тварей. Этих наглых, зажравшихся дворянчиков, жирующих на своем исключительном, но не ими созданном месте. Живущих его трудом, его деньгами, в конце концов — его потом и кровью!
— Плохая вытяжка, — донёсся до Головы голос таможенника.
— Что? — широко распахнул глаза Косой.
— Плохая вытяжка, говорю, — повторил таможенник. — Говорил я, говорил хозяину, чтоб трубочиста вызвал, а он ни в какую. И так, говорит, хорошо.
— Экономит, мерзавец, — с непередаваемой смесью чувства заботы и участия в голосе, проговорил князь.
— Доэкономится до того, что приличные люди сюда ходить перестанут, — вдруг подал голос молчавший до того Староста. И, видимо, чтобы уж окончательно поставить всё на свои места, сухо добавил. — Мы не затем сюда пришли, чтоб обсуждать здешнюю вытяжку. Говори, что происходит?
