— Милочка! — протянула, хватаясь за голову, Маня. — Да золотарь, это у нас тот, кого вы у себя называете ассенизаторами или говночистами. Тот, кто говно вывозит и отхожие места чистит, понятно тебе! И повелось это сравнение, ещё с тех давних времён, когда мы разгребали кучи отбросов и рыбьей требухи, наводя порядок на рыбных тонях у местных толстосумов, в период массовой заготовки икры.
— И вспоминает он об этом только в исключительных случаях, когда его кто-нибудь сильно достанет и разозлит. Вроде, говорилось поначалу в шутку, а потом стало верным признаком того, что он в бешенстве. Так что милочка, я тебе не завидую. Бросит он тебя, как пить дать бросит. Если уже не бросил, — расстроенно заметила она.
— В общем, бабонька, я тебе вот что скажу, что если раньше он за тобой бегал, то теперь, по возвращению, пошлёт он тебя, как у нас говорят, нахрен. Готовься.
— Ну и подумаешь, — нервно передёрнула плечами баронесса, — лишь бы детей не забрал, а там может и катиться, — сверкнув слезами, неожиданно набежавшими на глаза, тихо проговорила она, шмыгнув носом. — Мы и без него обойдёмся.
— Каких детей? — непонимающе уставилась на неё Маня.
— Как каких? — снова шмыгнула носом баронесса. — Ты же сама сказала, что я беременная, — удивлённо посмотрела на неё баронесса. — А сама я чувствую, что у меня будет двойня. Ну и вот.
— Угу, — хмыкнула Маня. — И часа не прошло, а она уже всё чувствует, — тихо рассмеялась она. — Ну, ты, милочка, и даёшь.
— Мне мать рассказывала, — упрямо наклонила голову баронесса, — что когда она была беременна моими братьями, она сразу поняла, что их будет двое. Как её ни разубеждали, а она стояла на своём. Так и получилось, родилось двое.
— Куда ж они потом делись? — осторожно поинтересовалась Маня. — Ты же, вроде, как одна на белом свете? И у тебя, окромя Советника, родни вообще нет.
— Почему нет? Есть! — поморщилась невольно баронесса. — Только очень дальняя и мы с ней не знаемся. Хотя, было бы лучше, чтобы этих скотов совсем не было, — мрачно добавила она.
— Так вот, — продолжила она в ответ на заинтересованный взгляд Маши. — Когда отец погиб, их взяли якобы на воспитание наши дальние родственники. По решению Баронского Совета, конечно. Это общепринятая практика, поскольку считается, что одна мать не может воспитывать мальчиков, — тоскливо глядя на помрачневшую Маню, жалобно проговорила баронесса. — А потом они оба погибли. Якобы случайно. Одного на охоте медведь тут же задрал, буквально через пару месяцев. А второго брата неожиданно взбесившаяся лошадь сбросила, ушибся насмерть. Всё вроде представлено, как смерть по естественным причинам, но мать говорила, что убили их вслед за отцом, чтобы извести весь наш род. Так и осталась я последняя в роду.
