Да и ещё был один положительный для неё момент. Наведение здесь в арсенале порядка было хоть какое-никакое занятие. А делать ей было совершенно нечего.
Вот она наведением здесь порядка и займётся.
Только поначалу спросит у профессора на то разрешение. А то видела она, КАКИМИ глазами он на неё смотрел. И если бы не его возраст…, то она бы и по своей комнате передвигалась исключительно в полном рыцарском доспехе, включая рыцарского коня, копьё и шпоры, вооружённая чем только можно, вплоть до заколок для волос.
Тот так её явно ненавидел, настолько много в его взгляде было откровенного презрения и неприязни, что лучше было лишний раз с ним не встречаться. Хотя, виделись они часто. тот по просьбе…
— "Опять! — поймала себя Изабелла на всё той же мысли. — Опять по просьбе её мужа, профессор занимался с ней повышением её знаний по химии".
Это конечно было интересно, но всё равно полностью не занимало её свободное время. Делать откровенно говоря, в городе было нечего. А после отъезда господина Сидора в Приморье стало совсем откровенно тоскливо.
Ожидаемого облегчения для себя, связанного в её представлении с отъездом барона почему-то не наступило.
Изабелла каждый день мучительно думала — почему. Почему так происходит? Почему, казалось бы давно ожидаемое избавление, наконец-то призошедшее — фактически таковым не было. Почему с отъездом этого ненавистного ей человека она не чувствовала никакого облегчения. Совершенно. Даже скорее наоборот. Ей стало чего-то не хватать. И она уже с ужасом начинала понимать что ей не хватает именно того самого человека, которого она, как сама себя убедила, жутко ненавидела.
Как только предмет ненависти пропал из её глаз, ей тут же стало почему-то его не хватать. Это было странно.
В первые дни, сразу последовавшие за первым же утром после отъезда её мужа, баронесса пребывала в каком-то непонятном лихорадочном, нервически приподнятом возбуждении. Безликие, незапоминающиеся дни, тянувшиеся какой-то невнятной, пустой чередой, были на удивление однообразны, но вся душа её пела. Онанаконец-то избавилась!
Ненавистный ей человек, так досаждавший и так дико раздражавший её одним своим присутствием, исчез с её глаз. И баронесса буквально летала по комнате, пребывая в состоянии какого-то лихорадочного, нервного возбуждения.
Лишь иногда, ловя на улице спиной насмешливые, всё понимающие взгляды соседок, баронесса досадливо морщилась, презрительно кривя нос и всем видом своим выражая то отношении, которое она к ним всем всегда питала. Лёгкое презрение в странной смеси с раздражением что приходится на эти мелочи внимание своё обращать.
