А вчера, когда я покупал себе свежий хлеб в нашей булочной, меня окликнули: «Привет, Адаша!»
Я обернулся и увидал Мишу Кублицкого.
Мы с ним одного, 1917 года рождения. Оказывается, он на фронте был командиром танка и ранен в лицо — но выглядит очень хорошо, — женат, и у него уже четырнадцатилетняя дочь, ровесница маленькой Люси. После войны он сразу же прописался в Москве, устроился в торговле и заведует сейчас небольшим промтоварным магазином.
Я ему все рассказал — он мне искренне посочувствовал и пообещал, что поможет тебе устроиться в Москве на работу, если возникнут какие-либо затруднения.
8–9 мая
Сегодня получил от тебя сразу же три письма.
Я и обрадовался, и огорчился.
Во — первых, они подписаны твоей девичьей фамилией.
Ты мне эти штучки брось!
Во-вторых, ты обзываешь меня последними словами и даже сравниваешь со своим прежним мужем-развратником Цингером, который издевался над тобой десять лет, а потом бросил на произвол судьбы с маленькой Люсей и укатил в Крым…
И это пишет мне моя ЛЮБА, которую я любил, люблю и буду любить! А пишет мне все это моя ЛЮБА только потому, что я ее законный муж, а она — моя законная жена, которая не хочет ехать в Москву для того, чтобы здесь окончательно наладилась наша совместная жизнь!
Дорогая моя ЛЮБА, да я никогда не соглашусь постоянно жить в твоем городе! Хотя бы потому, что там ужасный климат. Природа специально не создаст там для меня хорошего климата никогда!
Я ведь привык жить в средней полосе.
Мне здесь хорошо и летом, и зимой, и осенью, и весной!
Я отсюда даже на курорты не езжу, ибо для меня московский климат — самый курортный!
Я себе не враг.
Мне не так уж и много осталось жить.
И ехать к тебе преждевременно умирать я не собираюсь! Сколько мне суждено прожить, столько и проживу, но только в Москве!
Ты меня упрекаешь тем, что я здесь живу бедно.
Это, действительно, так.
Я не богат, но никогда таким людям и не завидовал!
Живу я скромно, но питаюсь, покупая себе только самые свежие продукты, и всегда одет опрятно.
В этом ты сама убедилась, впервые увидав меня на Киевском вокзале 4 октября 1958 года!
А то, что комната моя маленькая — не беда.
Я свое солнечное большое окно не променяю ни на какое другое, пусть даже самое курортное!
И еще, если хочешь знать, маленькая комната сейчас нам только на пользу. Если мы будем прописаны в ней все четверо — или пятеро, если будет двойня — то нас сразу же возьмут в райжилотделе на учет!
Многие москвичи желали бы сейчас иметь такую комнату, чтобы получить себе поскорее новое жилье.
