Я молчу. Тепло поднимается от шеи к затылку, у меня начинают путаться мысли.
— Я не всегда буду рядом, чтобы помочь тебе,— говорит Рейвэн и опускается на землю на одно колено.
На этот раз она раздвигает пальцами мех на заячьей шее — так, что становится видна розовая кожа и пульсирующая артерия.
— Вот,— говорит она.— Сделай это.
Меня, как молния, поражает мысль: этот заяц в руках Рейвэн совсем как мы. Он в ловушке, у него больше нет дома, он отчаянно борется за жизнь, за кусочек свободного пространства. У меня вдруг темнеет в глазах от злости на Рейвэн. Я ненавижу Рейвэн за ее нравоучения, за ее упрямство, за то, что она думает, что человеку можно помочь, если загнать его в тупик и бить до тех пор, пока он не начнет бить в ответ.
— Я не думаю, что это игра,— говорю я, но не могу скрыть злость.
— Что?
— Ты думаешь, что одна все понимаешь? — Я сжимаю кулаки, в одном — нож,— Думаешь, ты одна знаешь, что такое потеря или гнев? Думаешь, ты одна знаешь, что такое бежать?
Я вспоминаю Алекса и за это тоже ненавижу Рейвэн, ненавижу за то, что она напомнила мне о прошлом. Горе и злость нарастают во мне, как огромная черная волна.
— Я не думаю, что одна знаю, что это такое,— говорит Рейвэн.— Каждый из нас что-то потерял. Это закон, согласна? Даже в Зомбиленде. Возможно, они потеряли больше, чем мы.
Рейвэн поднимает на меня глаза, а я почему-то никак не могу унять дрожь.
— И сейчас ты можешь усвоить еще один урок,— тихо, но настойчиво продолжает Рейвэн,— Если хочешь что-то получить, сделать своим, ты всегда забираешь это у кого-то еще. И это тоже закон. Кто-то должен умереть, чтобы другие остались жить.
Я перестаю дышать. В этот момент земля перестает вращаться, все замирает, остаются только глаза Рейвэн.
— Ведь тебе известно об этом, так, Лина?
Она ни разу не повысила голос, но я физически чувствую каждое ее слово. У меня стучит в голове, дикая боль разрывает грудь.
«Не говори этого, не говори, не говори» — это все, что я могу думать.
Я падаю в черные туннели ее глаз, назад в тот ужасный рассвет на границе, когда солнечный свет медленно просачивался в бухту из-за горизонта.
— Разве ты в одиночку пыталась перейти границу? До нас доходили слухи. С тобой был кто-то...
А потом Рейвэн — как будто только сейчас вспомнила, хотя теперь я понимаю, что она знала, знала всегда,— спрашивает:
— Его, кажется, звали Алекс?
Меня накрывает волна ненависти. Даже не успев осознать, что происходит, я отрываюсь от земли и лечу на Рейвэн. У меня в руке нож, я собираюсь перерезать ей горло, вспороть живот и оставить здесь, чтобы ее разорвали на куски дикие звери.
