После вчерашней крови запах ее пота вышиб из колеи. Отбросил ложку, встал. Она все поняла, ахнула. Закрывал ей рот — ее страстными воплями можно разбудить мертвого. Нет на свете лучше женщины-чеченки, если ты хороший наездник…
Когда она уходила, смотрел вслед. Ее шатало, косы болтались вдоль спины. Посмотрел на бурку — вокруг растаял снег.
19–22.3. 42. Шатой, Итум-Кале, Ведено.
Проводил генеральную репетицию всеобщего восстания, осмотрел более двадцати боевых десятков. За четыре дня сделали более ста километров по горам, сожгли три почты, собрали последние газеты, книги.
Подготовил анализ международного положения и мировой войны, конечно, в моей концепции. Позиции Рузвельта, Черчилля, экономический и политический кризис в России. Сделал доклад штабу. Подготовил агентурный отчет в Германию (нужна связь!!!).
По данным боевиков-штабистов, имеем около пятисот боевых единиц и двести сменного, легального состава, который ночью работает на нас. За девять месяцев войны разграблено 32 колхоза, уничтожено 128 активистов. Истреблять, жечь без милости!
30.3.42. Буйнакск.
Вместе со штабом проводил ревизию нашего движения в повстанческом округе N 8. Буйнакск — центр. Вызвал руководителей десятков и представителя ОПКБ Буйнакского (партийная кличка). Был вне себя от ярости: за месяц ни одного выступления против красных, отсиживаются, выжидают. Хотел застрелить Буйнакского, ноудержали штабисты — мы не у себя дома. Сорвал с Буйнакского шапку, выбросил в окно, сказал:
«Иди, ты больше не руководитель, не мужчина, не член нашей партии».
Ночью продемонстрировали им, что могут сделать пять решительных боевиков. Очистили сберкассу, подожгли сельсовет и правление колхоза. Председателю колхоза удалось бежать. Председателя сельсовета затолкал вниз головой в его собственный сортир и держал до тех пор, пока не перестали дергаться ноги. Запомнят нашу инспекцию.
Закончив писать, Исраилов сполз с табуретки, растянулся на шкурах. Под шкурами проступал стылый гранит, врезался в лопатки. В гроте заметно потеплело. Хасан поерзал лопатками, нашел удобную позу, закрыл глаза. Рядом над головой потрескивало пламя, блики бродили по лицу. Сбоку на тумбочке стояли два телефонных аппарата. Не открывая глаз, он нашарил трубку на одном, снял, приложил к уху. Линия, идущая из города к воинскому гарнизону, потрескивала, молчала. Исраилов снял вторую трубку, крутнул ручку аппарата. Сменный пост на подступах к его резиденции тоже молчал.
