Аникин: «В баре-ресторане “Piccadilli” на Калужской площади завтра в
полдень. Как я Вас узнаю?»
Она: «Скажи, как я должна выглядеть и во что должна быть одета, и ты
узнаешь меня без труда».
Аникин воспринял её последнюю фразу как иронию по поводу нелепой
игры в создание женщины, которую она застала при входе в чат, и, собрав
всё свое остроумие, ответил:
- «Вы должны быть под два метра ростом, с идеальной женской фигурой
и толстенной русой косой; разрез глаз – прямой, цвет – стальной; в правой
руке будете держать какую-нибудь коммунистическую газету! Одежда?
Здесь я положусь на Ваш вкус. Но! Чтобы фигуру она не скрывала! Да, и не
забудьте коленки прихватить!»
- «Будет сделано, сэр!» – ответила женщина, и тотчас ник её исчез из
чата.
«Молодец баба! Отлично сыграла! И главное, смылась вовремя! Давно
не встречал такую умницу! А теперь всё! Спать! Завтра же начинаю
нормальную жизнь, ну её к чёртовой бабушке эту идеальную женщину и эту
сеть туда же! Так я себя до полного бреда доведу! Хватит, поиграл в
виртуальных пигмалионов и чайльд гарольдов! И вообще, с чего это я взял, что мужчина не может обойтись без женщины?! М?! В работе и мысли наше
мальчишеское счастье! Вот! Ну, а девушки? А девушки – потом! » – с этой
здравой, как ему казалось, мыслью Аникин выключил компьютер и
отправился в ванную.
Приняв душ, он с лёгким сердцем растянулся под одеялом и впервые
после почти полугодовой бессонницы заснул сразу и глубоко.
II
Пробуждение его было во всех отношениях благостным. Солнце, пронизывая полупрозрачные занавески, заливало всю комнату множеством
тончайших упругих лучиков, как из лейки. И то, что золотистые струи эти с
трудом пробивали плотную пылевую завесу, настроения не портило. Почти
полгода он не просыпался в столь прекрасном состоянии: тело ощущало себя
отдохнувшим, на душе не было никакого бремени – в общем, сознание его не
фиксировало ни малейшей озабоченности. Единственное желание также
было здоровым и естественным – очень хотелось есть.
Скинув с себя одеяло, Илья Иванович сладко потянулся и посмотрел на
часы, висевшие на стене. Стрелки показывали полдень. Впервые с конца
ноября сон его длился более восьми часов. Встав с кровати, он ещё раз
потянулся и, продолжая рассматривать циферблат, с удовольствием отметил
про себя: «Как же давно мне не было так хорошо!»
