помидоры! А какая чудная долма! А какой плов! А самса какая! М-м-м! –
Купавин, не отнимая взгляда от Аникина, взял кустик петрушки и засунул в
рот. – Ладно, делаю обозрение специально для дебилов. Внимай! Итак!
Единственный способ, уйдя, сохранить контроль и управление – разложить
всё по разным корзинам и поставить их в разные не сообщающиеся между
собой комнаты. Вот ты. Ты будешь сидеть в корзине в Москве, а кто-то
другой, скорее всего, тот же Базилевс Синицын, будет контролировать, как
толкается на местах в области то, что поставляет твой шеф, и будет он сидеть
в корзине у Крытова под боком и кормить всех ушедших с ним во власть.
Первым актом разделения дел по корзинам и опускания концов в воду станет
ликвидация московского филиала его банка. А нужно ему это для того, чтобы
всегда быть независимым от членов своей команды, ведь он не собирается
кормиться с ними из одной корзины. Не по чину. Так что замри и делай, что
скажут. И кушай, кушай – мне одному это всё никогда не съесть!
- Илюш, ну почему я такой тупой? – плаксиво сказал Купавин, пододвинув к себе блюдо с пловом.
- Ты, Сева, не тупой, ты просто малость озабоченный. Тупой бы начал
когти рвать, упираться и орать, мол, никуда не поеду! Отпустите на волю! Ну
и остался бы в итоге ни с чем. А ты, Сева, умный – ты почти сразу обо мне
вспомнил. А ещё, Сева, ты человек хороший и даже замечательный, потому
что ты меня любишь. Общим, предлагаю тост: за тебя!
- Да ну тебя, Илья! Издеваешься над старшим офицером в запасе! –
махнул рукой Купавин и принялся разливать остатки водки; закончив, он с
недоумением уставился на опустевший графинчик: - Хм, бутылку уговорили, а я и не заметил даже, - после чего, глядя Аникину в глаза, тихо произнёс: -
Если бы ты знал, Илюша, какую гирю ты у меня с груди снял! Я ведь и
правда чуть было не послал их к чертям собачьим, уже даже о новом месте
озаботился, по старым связям намечал простучаться.
- Бывает. Ладно, давай, за твоё новое положение! Я искренне рад за тебя!
Когда очередные стопки были опрокинуты, Купавин наконец-то
навалился на еду, и навалился довольно основательно – Сева ел так, что в
народе бы сказали: «Аж за ушами трещало». Но спустя несколько минут он
вдруг остановился и спросил:
- А ты-то тут при чём? – Аникин снова расхохотался, а Сева захлопал
своими чётками, - Нет, Илюш, мне так неудобно перед тобой! Выходит, что
