направлении. Городская же суматоха за толстыми тонированными окнами
воспринимается, будто из четвёртого измерения.
На Большой Якиманке как всегда был «вечный якиманский праздник»: почти никогда не рассасывающаяся в будни пробка от Калужской площади
до пересечения с Большой Полянкой. «Квартира на колёсах» погрузилась в
продвигающийся короткими рывками поток.
Вокруг теперь были только железные бока и запылённые стёкла, за
которыми одни водители хмурились и шептали проклятия, а другие впадали
в транс, глядя внутрь себя. Бездумно рассматривать стало нечего, и сознание
Аникина проснулось: «Слава Богу, что пробка на Якиманке на своём месте –
есть хоть время дух перевести. Господи, ещё два часа назад я был абсолютно
свободен и предоставлен сам себе, а теперь меня как зафрахтованную лошадь
везут на пашню, и всё у меня теперь расписано на год вперёд по каким-то
неведомым мне пока пунктам уже существующего бизнес-плана. И всё-таки
это хорошо! Всё случилось как раз вовремя – можно опять на какое-то время
забыть о деньгах. Эх, как хорошо было бы забыть о них навсегда! Интересно, что же на этот раз мне приготовила судьба? – Аникин глянул на Крытова, тот
продолжал изучать бумаги. – А он и правда оказался не глуп и цены знает. А
с тайной пассией его я, надеюсь, как-нибудь да полажу – раз платят такие
бабки, значит, действительно заинтересованы в результате. Лямур-лямуром, а баловаться какой-нибудь ерундой, когда только консультант обходится в
сто двадцать тысяч в год без бонусов, думаю, он ей не позволит, да и не
дурак он, чтобы доверять такое дорогое дело идиотке-профурсетке. Нет, тут
что-то явно крупное и серьёзное, с размахом. Хотя, чего только не бывает, когда в деле появляется женщина. М-да, загадка».
Далее ему вспомнилось, как он консультировал любовницу одного очень
богатого бизнесмена, старого знакомого, который на тот момент для
обеспечения своих деловых интересов временно занимал весьма
значительный пост в Белом доме на Краснопресненской набережной. Дама та
тоже вздумала реализовать себя как личность. Надо было помочь
организовать ей сеть дневных клубов для жён и детей состоятельных мужей.
Натурой она оказалась своенравной и вспыльчивой, с завышенной
самооценкой, произрастающей из выдающихся внешних данных и
неотразимой сексуальности («Уж что было, то было!» – усмехнулся Аникин), слушать ничего не хотела и в результате истратила за два месяца то, что ей
