принесут кофе, надо было дать немного прийти в себя не на шутку
обескураженному другу. Выдерживая технологическое молчание, он
принялся изучать интерьер ресторана…
Но
тут
входные двери
распахнулись,
и
в заведение
вошла девушка!
Не обратить на неё внимания было невозможно – на улице на таких
девушек оглядываются, покуда они не скроются из виду. Она была
необычайно высокого роста и так красива, что Аникин тут же забыл, зачем
находится в ресторане. Он смотрел на неё не отрываясь. Сидевший к входу
спиной Купавин, заметив обалдевший взгляд товарища своего, обернулся.
Девушка же между тем отдала швейцару плащ с зонтиком и, обозревая
зал с высоты своего роста и не обращая внимания на кружащих вокруг неё
красавцев метрдотеля и официанта, медленно направилась к стойке бара.
Номерок в гардеробе она не взяла. И через несколько секунд к красавцам
присоединился ещё и швейцар с внешностью старшего научного сотрудника.
(Уверен, кто бывал в тот год в «Пиккадилли», тот его помнит до сих пор; при
советской власти такие умные и одухотворённые лица встречались только
среди настоящих учёных.) Впрочем, на него она тоже не обращала внимания.
Вся процессия продвигалась к стойке по мере неторопливого исследования
зала сногсшибательной посетительницей.
Она была в тех летах, когда девушка ещё не ушла, а женщина только-
только появилась, – это тот возраст, в котором все женщины мечтают
оставаться до самой смерти. На ней были платье из синего джерси, облегающее её совершенную фигуру и не закрывающее изумительные
колени, и тёмно-синие туфли на невероятно высоком каблуке. Голову
венчала уложенная в замысловатую высокую конструкцию толстая светло-
русая коса. Всё это невесть откуда возникшее полуденное видение от
кончиков шпилек и до верхней точки причёски было не менее двух метров
роста. Когда она подошла к стойке, Аникин увидел в её правой руке газету
«Правда».
- Да, - сказал Купавин, растягивая «а», - а я-то думал, что таких
барышень уже больше не делают!
Купавинское «не делают» ударило по сознанию, перевернуло его, и
Аникин вспомнил вдруг всё, что было забыто и вытеснено за полтора суток
жизни по правильным ритуалам: и то умопомрачение, в котором он пребывал
последние полгода, и создание женщины в чате, и назначенное в шутку, как
