– Как вам удалось так быстро сюда добраться? – поинтересовался он.
– Майк позвал Мерсера помочь ему с этим делом, а заодно подключил и меня. Мерсер был в суде, на совещании с адвокатами, когда Майк сбросил ему сообщение на пейджер. Он сказал, что из воды выловили труп со следами сексуального насилия, хотел, чтобы мы с Мерсером взглянули.
– По правде говоря, детка, ты просто не захотела пропускать праздник с такими удалыми парнями, как мы, да, блондиночка? – встрял Чэпмен, который подошел узнать, закончил ли Шерман с фотографиями. – Эй, Хэл, кто вон тот парень, который явно готов выдать обратно свой обед?
Мы дружно повернулись и посмотрели на юношу лет двадцати пяти, который прислонился к валуну и часто дышал, прикрыв ладонью рот.
– Это репортер из «Тайме», только окончил колледж. Это его третье задание, он ходит за мной хвостом, наблюдает, как работают специалисты на месте преступления. Две кражи со взломом в Бриллиантовом ряду,[1] один поджог в средней школе, и теперь – Офелия.
Чэпмен присел на корточки справа от головы женщины. Его явно раздражало присутствие любителей, ему казалось, что они помешают работе над делом, которое, как уже ясно, будет не чем иным, как расследованием убийства.
– Скажи ему, пусть лучше отправляется писать обзоры ресторанов, Хэл. Это куда лучше скажется на его желудке.
Я подошла поближе к Чэпмену, который снова осматривал труп. На этот раз он сосредоточился на деталях, которые заметил еще до нашего приезда и о которых рассказал Мерсеру Уоллесу. Они долгое время работали вместе в убойном отделе Северного Манхэттена, Чэпмен оставался там до сих пор, а Мерсер перевелся в Специальный корпус и расследовал изнасилования. Несмотря на различия в происхождении и в манерах, эти двое прекрасно дополняли друг друга в деле.
В свои сорок Мерсер был на пять лет старше и меня, и Майка. Он оказался одним из немногих афроамериканцев, кому удалось добиться первого разряда в полицейском управлении; из-за дотошности он стал любимцем старших прокуроров. Они чувствовали, что могут на него положиться, и часто вызывали давать свидетельские показания в надежде выиграть дело. Он был крепким как полузащитник, но отказался от футбольной стипендии в Мичиганском университете, чтобы поступить в полицию Нью-Йорка. Улыбался он реже Майка Чэпмена, но усердия и твердости ему было не занимать. Кроме того, он хорошо ладил с людьми, и его беседа с несчастными жертвами преступлений была первым шагом на пути к возвращению в нормальную жизнь.
