- Ведите теперь любую
комиссию, - произнёс Анне Николаевне своё заключение Морошкин, - пусть
попробуют не принять, мы на них Бганбу напустим.
- Покататься... -
добавил Денис Иванов.
- Ребята, а мы все
приглашаем вас на торт и чай, - растроганно позвала директор.
Скинькеды переглянулись
и, разумеется, согласились. Но главное их ожидало в игровой комнате, где все
малыши младшей и старшей группы построились во главе с тётей Риммой и, когда
ребята вошли туда, дружно и чётко прокричали: «СПА-СИ-БО, МЫ ВАС ЛЮ-БИМ».
Скинькеды потупились, а Бганба, которому некуда было деваться со своим ростом,
шепнул Алексею, от волнения срываясь на акцент:
- Лёха, так нельзя, да?!
Им радостно, а мне плакать хочется. Как будто я ещё больше виноват стал.
- Ген, у самого комок в
горле, - признался Морошкин.
- А у нас сегодня ещё
проводы, - объявила Анна Николаевна. - За Федей придут новые мама и папа -
Федор Алексеевич и Нина Михайловна.
- Участковый? - спросил
Перепёлкин.
- Да. Они долго решали,
Федя даже несколько раз был у них дома.
- Если мне кто-нибудь
скажет, что среди ментов нет порядочных людей, - загрызу, - буркнул Бганба.
- А то про Смолякова и
Тухватуллина ты и так не знал, - одёрнул его Перепёлкин.
Маленький Федя был одет
как именинник. В чёрные шорты, белую рубашечку с чёрной же инкрустированной
узорчиком под серебро бабочкой.
- А ещё у нас Наташа
завтра уедет в Германию. У неё тоже будут новые родители.
- Её взяли? - тихо
удивилась Ольга.
- Тиш! - шикнула на неё
тётя Римма. - Она слышит лучше нас всех! Взяли, конечно. Немчура бездетная, но
богатая. Говорят, девочке можно операцию сделать. Чем в России, где она никому,
кроме нас, не нужна, пусть лучше в Германии. Чё там, тоже люди. Мы её окрестили
по-православному, пусть попробуют в своё лютеранство переделать, обратно
заберём!..
Потом ели торт, а
маленький Федя всё смотрел на двери. Скинькеды за столом стали называть его
уважительно Фёдором Фёдоровичем. Федя не возражал...
* * *
И так бы закончилась эта
немного грустная и в меру весёлая повесть. Такая, какой, собственно, и бывает
бесшабашная и быстро летящая юность, если бы в сентябре не приключилась беда.
Ольга Большакова нашла
Валентина Запрудина в его подъезде с четырьмя ножевыми ранениями в область
сердца и брюшную полость. Он был уже без сознания и просто истекал кровью.
«Скорая» приехала только через двадцать минут, а ещё через пять минут Валик
умер, опутанный бесполезными капельницами, не приходя в сознание.
