Бабка Серафима всё его
спрашивала:
- Андрюша, а какие они,
Ангелы?
- Разные, -
рассудительно отвечал мальчик.
- Светлые?
- Светлее солнца.
- Ой, чудно!
- А Михаила Архистратига
ты вида́л? - акнула в конце.
- Ну вон же, на иконе, -
с улыбкой кивал Андрейка.
- Так на иконе я и сама
угляжу, а вот увидеть бы наяву.
- Нельзя.
- Отчего? Ты же можешь.
- Не-а... И я не могу.
Очень он большой. Ему небо держать надо. Он по сторонам смотрит, как Илья
Муромец. А вдруг враг откуда? Меч у него огненный... А то и копье, как у
Георгия Победоносца.
- Ну вот, а ты баешь,
что не видел.
- Целиком нет. Только
частичку. Или меч, а то всего глаз один или крыло... Огромный он!
- А смотреть на них
страшно?
- А ты, баба Фима,
побоялась бы в зеркало на свои грехи смотреть? Скоких ты детишек заморила у
докторов? Всё об этом переживаешь, маешься. Я твои мысли так слышу, не обижайся
только, баб Фим.
Бабуля хваталась за
сердце.
- Так исповедовала вроде
этот грех я.
- Ага. Исповедовала. У
Ангела вычеркнуто в книге. Исповедовала, но грехи всё равно видно. Ну, ты
спросила, я ответил. Как в зеркало. Вот так и страшно. Но смотришь на них - так
на душе светло, что и солнышку темно рядом. Знаешь, баб Фим, от них добром
пахнет. Ну... Как ладаном, когда мы служим. Я вот только, когда Ангела вижу,
понимаю маму, кода она плачет и говорит, что меня любит.
После такой беседы
Андрейка принимал домашнего изготовления просфору, а то и кусок пирога (ежели
не было на тот момент поста) и убегал смотреть на своё любимое небо. Небо
бледного цвета. Такое бывает только в русской глубинке. В один из непогожих
осенних дней, когда небо над селом тянулось серее серого и ползло, цепляя
макушки деревьев, словно обозлилось на грешную землю, Андрюшка выскочил в своих
потрепанных кедиках на крыльцо и замер.
- Снег будет, - сказал
он.
- Какой же снег, сентябрь
на дворе, вон дожди почти каждый день льют, рано ещё снегу, какой снег? -
подивилась баба Люда, вышедшая по хозяйственной надобности.
- Обычный снег. Ангелы
будут землю чистить.
И точно. В жёлто-красную
кипу листвы ударил сначала резкий северный ветер, а потом полетели первые
снежинки.
- Свят! Свят! Свят! -
истово перекрестилась баба Люда.
- Ничего, - спокойно
сообщил Андрейка, - сугробов насыплет, а потом оттает всё. Измаралась земля,
вот и надо её почистить.
- Ты бы в дом шёл,
пророк-младенец, - ругнулась она вдруг на него, будто тот был виноват в
разбушевавшейся непогоде, - ноги-то в тапках околеют.
