Мобильник в руках Стаса
снова пиликнул. Тот озабоченно открыл его и вскинул брови. Потом повернул
содержимое дисплея Ксении. «Это ты боишься забвения, а не я. У тебя есть окно,
ты хочешь его закрыть?» Подумалось вдруг: этот черный квадрат дисплея - тоже
окно, только куда? Закроешь окно, что потом? И зазвучал в памяти тихий, но
уверенный голос отца Димитрия: «А потом - жить. Ваша жизнь - ваша воля, ваша
свобода, ваш выбор».
В храме было людно и
немного душно. Хорошо, что на входе для незнающих была прибита табличка:
перечеркнутый красной линией мобильный телефон. В небольшом ларьке справа от
входа принимали записочки. Туда и подошла.
- Скажите, где свечи
усопшим ставят?
- Крещёный?
Свидетельство о смерти есть? А то нынче взяли моду... А ещё будет хорошо, если
пожертвуете на общую свечу. Не мне. Вон там ящичек.
В душе немного
похолодело от такого обращения. Но ощущение это быстро прошло. Особенно когда
увидела отца Димитрия. Он и начинал службу. Ксения в белой косынке возвышалась
среди согбенных, часто кланяющихся старушек. Стас встал где-то в стороне и,
похоже, был погружен в себя.
Через полчаса, когда
ноги стали неметь, за стенами началась сильная гроза. Молнии сверкали где-то у
самой черты города, а вот гром раскатисто несся с крыши на крышу и долгим
низким гулом отзывался на колокольне. Ксения пыталась сосредоточиться на словах
священника, на голосах с клироса, и в какой-то момент это ей удалось, она
целиком растворилась в общей молитве и даже перестала чувствовать непривычную
усталость в ногах. Сердце вдруг наполнилось совершенно новым содержанием,
именно сердце... А с недалекой иконы взирали на неё немного печальные глаза
Спасителя.
Уже после проповеди
подошла к образу со свечой. Заплакала. Слезы лились, будто из самого сердца, и
унять их было невозможно. Мысли смешались, и только одна просьба устремлялась
навстречу пронизывающему взгляду Христа: «Господи, прости нас, грешных, на что
ещё уповать, кроме Твоего милосердия...» И в какой-то миг поняла и поверила
одновременно, что немногословная молитва её услышана.
Из храма Ксения вышла
уже с этим новым чувством. На душе стало легче, как если бы избежала
смертельной опасности. Да и улица встретила свежим ветром. Мир не казался ей
суетливым, ярче и четче проступили его детали. Влажный, наполненный озоном
после короткого ураганного дождя воздух, усиленный ароматами зелени, был похож
на пробившееся сквозь фильтры туч дыхание неба. И лица людей воспринимались
теперь по-иному: те, что выходили вместе с ней из храма, в большинстве своём
были озарены внутренним сиянием или (у некоторых) смятением и печалью. Те же,
что спешили мимо по улице, казались погруженными в скользкую ежедневную
серость. Больше были похожи на маски, что одевают по случаю.
