В конце июля бои под
Смоленском кончились. Унылые, поредевшие на две трети колонны в облаках пыли
двигались для переформирования на Восток. Среди прочих шел избежавший смерти и
окружения младший сержант Нилов. Немцы давили на пятки моторизованными
дивизиями. Хоть и вынудили их под Смоленском перейти к обороне, не нашлось еще
на всей Великой Руси необходимой силы, чтобы погнать тевтонов, не подтаял еще
лед на Чудском озере, не раскисли еще проселки в подмосковных лесах да не выпал
дружок-снежок.
О болезни в эти дни
думалось меньше всего. Зато вспоминались детдомовские уроки истории. С какой
болью в голосе седая и маленькая Ольга Александровна рассказывала о том, как
соединившиеся под Смоленском русские армии отступали к Москве в 1812 году. И
хуже того, как отступали после Бородино, не проиграв этого великого сражения...
А потом покидали Москву. И не понимало сердце Андрюхи Нилова кутузовскую
необходимость сдачи столицы, при всей гениальности тарутинского маневра.
Среди идущих в колонне
никто предположений не делал, удержим ли Москву. Предпочитали молчать или
обмениваться ничего не значащими фразами. Многие оставляли за спиной свои
города, поселки и деревни. Как там родные? И Нилов всё больше проникался
всеобъемлющим, спаянным огненным июлем общим горем, на фоне которого свое
личное казалось вообще несущественным. Никого из близких не оставалось у Андрея
за спиной, никто не встречал впереди.
В октябре Нилов ждал
смерти. Все сроки, определенные тихим доктором, прошли. Особых болевых ощущений
по-прежнему не было, да и мнить их было некогда, смерть снаружи гуляла куда как
проворнее. Действительно - тайфун. После 7 октября под Вязьмой было жарче, чем
в июле под Смоленском. Новый командир батальона истребителей танков, в котором
служил теперь Нилов, был лет на пять младше Андрея. Фамилия у него была Костиков.
Он был щуплый, угловатый и весь из себя интеллигентный. Солдат называл на «вы»
и будто бы стеснялся отдавать приказы, иногда сопровождая их волшебным словом
«пожалуйста». «Нилов, смените, пожалуйста, Фролова...» Сразу видно, успел
окончить институт. И вместе с высшим образованием и ускоренными курсами
комсостава на его плечи легли офицерские погоны. Но именно за неуместную
вежливость бойцы полюбили лейтенанта Костикова.
Фрицы все отчаяннее
сжимали кольцо окружения, а солдаты и командиры генерала Лыкова все отчаяннее
сопротивлялись, не оставляя гитлеровцам шанса совершить увеселительную прогулку
к Москве. Русская столица фон Боку выходила боком. До его отстранения
оставалось чуть больше трех месяцев. Но об этом Нилов ничего не знал и не узнал
значительно позже... Ему и фон Бок, и Гудериан, и сам Адольф были по боку. Мог
бы достать - задушил бы, порвал на клочки голыми руками.
