— Мне думается, доктор, — настаивал Лекок, — что, признав факт нанесения графине ударов каким-то тупым орудием уже после ее смерти, можно сделать заключение, что она умерла именно от удара ножом.
Жандрон подумал.
— Это очень возможно, господин агент, — сказал он. — Со своей стороны, я в этом убежден. Но ведь моя и ваша отправные точки диаметрально противоположны. Медицина может утверждать только то, что составляет факт неоспоримый, осязаемый. Если она имеет хоть малейшее сомнение, даже ничтожное, то она должна молчать. Скажу даже более: всякое сомнение должно быть истолковано в пользу оправдания, а не обвинения.
Сыщик был другого мнения, но счел нужным промолчать.
Доктор вновь закрыл труп, и отец Планта поставил лампу обратно на маленький столик.
— Так-с… — сказал Лекок. — Направление раны госпожи Треморель доказывает мне, что она находилась у себя в комнате, пила чай, сидя, немного наклонившись вперед, когда ее убили. Убийца подошел к ней сзади, поднял руку и, выбрав место поудобнее, нанес удар громадной силы. Сила удара была настолько велика, что жертва упала вперед и при падении ударилась лбом об угол стола. Только этим и объясняется единственное место у нее на лбу, где имеется синяк.
Жандрон посмотрел на Лекока и отца Планта, которые обменялись каким-то особенным взглядом.
— Очевидно, преступление совершено именно так, — сказал он, — как объяснил это господин агент.
Последовало такое долгое молчание, что отец Планта счел нужным его нарушить.
— Вы все осмотрели, — спросил он, — что предполагали?
— На сегодня все, — ответил Лекок. — Завтра утром осмотрю то, что еще может быть для меня полезным. За исключением только одной детали, которая меня беспокоит, я, кажется, нахожусь уже полностью в курсе дела.
— В таком случае, — сказал доктор, — кажется, можно и по домам?
— Я попросил бы об этом, — ответил Лекок. — Я с утра ничего не ел.
— Разве вы сегодня вечером отправитесь в Париж? — спросил его отец Планта.
— Нет, я заночую здесь, на постоялом дворе «Верный гренадер», где я оставил свои вещи. Там я поужинаю и посплю.
— Гораздо лучше вам заночевать у меня, — сказал судья. — Нам еще о стольком надо поговорить, а лишняя комната найдется… Ваши вещи мы захватим по дороге…
Лекок поклонился и поблагодарил за приглашение.
— И вы тоже, доктор, — продолжал отец Планта. — Как хотите, а я вас уведу к себе. Пожалуйста, не возражайте. А если вам так уж необходимо вернуться домой, то мы вас проводим после ужина.
