- Вы... вы ведь не станете надо мной смеяться! - вскричала она. - У меня... у меня нет своих детей. Я никогда не была замужем. Иногда люди смеются надо мной из-за них, потому... потому...
- Потему что это не люди, а дикари, - возразил я. - Не обращайте внимания. Такие ничтожества смеются надо всем, чему нет места в их сытой жизни.
- Я, право, не знаю. Откуда мне знать? Я не хочу только, чтобы надо мной смеялись из-за них. Это тяжко. А кто лишен зрения... Я не хотела бы показаться глупой... - При этих словах подбородок у нее задрожал, как у ребенка. - Но, по-моему, мы, слепые, особенно чувствительны. Все извне ранит нас прямо в душу. Иное дело вы. Глаза служат вам такой надежной защитой... вы можете увидеть заранее... прежде чем кто-нибудь действительно ранит вас в душу. Все забывают об этом при общении с нами.
Я молчал, размышляя об этой неисчерпаемой теме - о жестокости христианских народов, не просто унаследованной от предков (потому что ее к тому же старательно воспитывают), жестокости, рядом с которой простое языческое варварство негра с Западного Берега выглядит чистым и безобидным. Размышляя, я целиком углубился в себя.
- Не надо этого! - сказала она вдруг и закрыла глаза ладонями.
- Чего?
Она повела рукой в воздухе.
- Вот этого! Оно. . оно сплошь лиловое и черное. Не надо! Этот цвет причиняет боль
- Но позвольте, откуда вы знаете цвета? - воскликнул я, потому что это было для меня истинным откровением.
- Цвета вообще? - спросила она.
- Нет. Те Цвета, которые вы сейчас себе представили.
- Вы сами знаете не хуже меня, - отвечала она со смехом, - иначе вы не задали бы такого вопроса. В мире их вовсе не существует. Оно внутри вас - когда вы испытываете такую злобу.
- Вы говорите про тусклое лиловатое пятно, будто портвейн смешан с чернилами? - спросил я.
- Я никогда не видела ни чернил, ни портвейна, но цвета эти не смешанные. Они отдельны - совершенно отдельны
- Вы говорите про черные полосы и зубцы на лиловом фоне9
Она кивнула.
- Да... если они вот такие, - тут она снова нарисовала пальцем зигзаг в воздухе, - но преобладает не лиловый, а красный - этот зловещий цвет.
- А какие цвета сверху... ну, того, что вы видите?
Она медленно наклонилась вперед и описала на коврике очертания самого Яйца.
- Вот как я их вижу, - сказала она, указывая травяным стебельком, белый, зеленый, желтый, красный, лиловый, а когда человека, как вот сейчас вас, охватывает злоба или ненависть, - черный на красном.
