Объектом его
любви была та самая судья второго ранга, которую он просвещал во второй день
службы. Звали её Иоанна. Лет ей было около сорока, но она всё ещё была
девственницей. Как понимал профессор, это явление было обычным в Светлогорске.
Характера она была весёлого, даже немного буйного.
Профессор
повадился заходить к ней в гости после работы и всё уговаривал вместе попутешествовать
по другим мирам. Он намекал, что и сам когда-то путешествовал. Иоанна только
отшучивалась и смеялась. Вела она себя часто как девочка, хотя мудрые глаза и
свидетельствовали о её возрасте. Иногда Иоанна вдруг становилась серьёзной и
принималась рассуждать о своей смерти. Ласточкина передёргивало, но он
терпеливо слушал. А иногда она бросалась на колени перед образом и самозабвенно
молилась минут пятнадцать-двадцать. Обращаться к ней тогда было бесполезно, и
Ласточкин терпеливо ждал, когда она «отойдёт». В своём мире он счёл бы её за
психопатку, но здесь расценивал исключительно как жертву традиции.
Однажды, когда
они пили чай, Иоанна стала рассказывать о бабочках. Оказывается, бабочки
огромного размера, самых причудливых форм и окрасок, жили за городом. Некоторые
были больше и красивее человека. Профессор насторожил уши.
Вдруг Иоанна
зарыдала.
– Я не слушала
бабочку! – причитала она. – Бабочки больше не прилетают к нам домой! Скоты
вроде меня оттолкнули бабочек! Теперь вся надежда на тебя…
Когда
Ласточкин понял, что это не метафора, он решил, что у его возлюбленной навязчивая
идея с галлюцинациями, и схватился за трубку телефона. Но потом вспомнил, что в
Светлогорске много чудес. Почему бы не быть и гигантским бабочкам?
Ни с того ни с
сего Ласточкин кинулся в ноги Иоанне, обнял их руками и начал признаваться в
любви.
– Будь моей
женой! Выходи за меня замуж! Давай будем супругами! – исступлённо восклицал он.
– Я не хочу обратно в Темнодольск!
Ласточкин уже
второй день не выходил на работу и ожидал, что его вот-вот отправят назад на
Землю. В глубине сердца он чувствовал, что миссия его закончена. Иоанна
прочитала его мысли (что делала крайне редко).
– Да ты что,
отче? – удивилась она, перестав плакать. – Должность твоя пожизненная. Первый поток
иссяк, но скоро будут новые. Верховные Судьи видели, что ты исправишься. Но у
тебя есть навык, и разум направит волю. Когда мы работаем, мы делаем не то, что
хочется, а то, что тяжело.
Профессор
боялся взглянуть ей в глаза и уткнулся лицом в её колени. Всё внутри него перевернулось.
