— Хочу. Кофе, пожалуйста, положите от души, а сахара не надо.
— Хорошо. — Она включила чайник, стоявший на подоконнике. — Эта Афанасьева – такая дрянь! Вторые сутки лежит, а уже всех достала. С утра молчала, а когда все ушли, начала орать, что умирает от резей в животе. Живот был мягкий, но она умирала так громко, что я распорядилась взять кровь и вызвала хирурга. Хирургу она заявила, что невестка травила ее мышьяком. Хирург высказал мне все, что обо мне думал, и рекомендовал вызвать вас, что я и сделала.
На лице доктора появилось рассеянно-виноватое выражение.
— Правильно сделали, — одобрил Данилов. — Иначе она не дала бы спать всему отделению. Кстати, имейте в виду, что, по ее мнению, все вы здесь, в первой травме, взяточники. Вы откладываете операции до тех пор, пока вам не дадут денег.
— Бог ты мой! — всплеснула руками доктор. — Это она вам сказала?
— Да. Жаловалась, что лежит двое суток, а операцию все не делают. А других, говорит, которые заплатят, прямо со «скорой» на стол везут.
— Да мы разрыв синдесмоза уже прооперировали бы! Но там давление то и дело зашкаливает за двести!
— У таких беспокойных людей давление всегда зашкаливает, — усмехнулся Данилов. — Никакого отравления мышьяком у нее нет, бред все это…
— Психиатра вызывать?
— Не надо. Сказав «бред», я имел в виду досужие вымыслы. Глушите ее, чтобы спала побольше, и готовьте к операции. Быстрее прооперируете…
— …быстрее избавимся.
Пока Данилов писал, перед ним появилась чашка кофе и вазочка с печеньем. Как только он закончил, доктор ткнула пальцем в стоявшую на ее столе магнитолу. Музыка из-за ночного времени была тихой, едва слышной, но Данилов сразу же опознал ее.
— О! Макс Брух, «Шотландская фантазия», — сказал он. — Люблю.
— Кого? Бруха или Ванессу Мэй?
— Музыку, — ответил Данилов. — У Бруха неплохие скрипичные концерты. К «Шотландской фантазии» я никогда не подступался, но первый концерт Бруха играю. Чаще всего – адажио.
— Доктор, так вы еще и скрипач?! Фантастика!
— Что тут удивительного? — Данилов сделал глоток кофе. — Разве мало врачей в детстве учились в музыкальной школе?
— Удивительно совпадение. Я, представьте себе, тоже скрипачка. Домашняя, разумеется. Кстати, меня зовут Ольга Николаевна.
— Владимир Александрович, — представился Данилов.
Врачи всегда представляются по имени-отчеству. Привычка.
— А вы какую музыкалку заканчивали?
— Тридцать четвертую, теперь она имени Нейгауза.
— Знаю такую, — кивнула Ольга Николаевна. — Даже была у вас лет десять назад на фестивале молодых пианистов, болела за подругу. По жизни мы вечно спорили на тему – что лучше, скрипка или фортепиано, но на концертах всегда поддерживали друг друга.
