Что-то шевельнулось в задней части его глотки, и вместо языка появилась толстая, мускулистая трубка. Я вздрогнул, ожидая острую боль в груди и, что хуже, полное разрушение всего, кем я являлся. Буду ли я все еще чувствовать себя собой через пять минут и если нет, меня это вообще будет волновать? Я пытался вспомнить зараженных солдат, которых я знал и с которыми сражался рядом на Кеффии. Они казались совершенно нормальными, ничем не выдавая свою измененную сущность, пока не раскрыли себя, атаковав нас в горячке боя против их выводка. Если я стану как они, с доступом, который я имел в ордене космодесанта и высшие эшелоны Имперской Гвардии, урон, который измененный «я» мог нанести интересам Империума, был бы неисчислим. Даже если не говорить о том, что я был совершенно счастлив, оставаясь самим собой, и перспектива превратиться в марионетку тиранидов от рук таракана-переростка была абсолютно невыносима.
Внезапно нависшее надо мной существо дернулось и затряслось, завопив так, что перекрыло треск поставленного на автоматический огонь лазгана, ливень выстрелов которого прогрыз бронированный панцирь и начал превращать его внутренности в отвратительную мешанину. Снова застигнутый врасплох, разум выводка на мгновение отвлекся, и хватка множества державших меня рук и когтей ослабла.
Этот шанс мне и был нужен. Вырвавшись, я схватил свое оружие, которое все еще, слава Императору, лежало рядом на полу, и повернулся лицом к своему избавителю. Я, по своей природе, скорее оптимист, но никогда не смел надеяться, что ответ на мое послание придет так быстро. Если вообще придет.
— Что, черт возьми, вы все ещё здесь делаете? — спросил я с удивлением, снова размахивая цепным мечом и хаотично треская в разные стороны лаз-разрядами, в уверенности, что в этой плотной толпе они все равно найдут свою цель. Мира сделала секундную паузу, вытащив израсходованную батарею и мгновенно вставив новую, после чего начала обстреливать второго крада короткими точными очередями, видимо, только сейчас обнаружив, насколько быстро их исчерпывает автоматический огонь.
— И это вместо "спасибо за то, что спасли мою шею, миледи", — ответила она саркастически, — о, не берите в голову, комиссар.
Она стояла над телом сержанта, что хотя бы объясняло, откуда она взяла боеприпасы. Не сомневаюсь, что теперь она будет носить их с собой, если, конечно, у неё не пропадет желание играть в солдата.
— Сейчас спасаемся, благодарности позже, — сказал я, прорубаясь в её сторону, — но я действительно рад вас видеть.
