Гонория была в накидке, крытой бледно-розовым шелком, и такого же цвета шляпе, выгодно оттенявшей ее темно-каштановые волосы и темные глаза. Эта шляпа ей очень шла, и Хьюго невольно улыбнулся, но тут же вспомнил, что собирался серьезно поговорить с ней, и поспешно добавил:
— То есть вы меня, конечно, отвлекли — вы же знаете, по утрам я должен заниматься делами, но это самое приятное отвлечение.
— Я бы никогда не стала вас беспокоить, если бы не одно важное дело.
Хорошо зная, чего от него ожидают, Хьюго быстро обошел стол, чтобы, взяв Гонорию за руку, приложиться губами к ее щеке. Но внезапно в голове у него все перепуталось. Преследовавшие его все утро воспоминания неожиданно с новой силой нахлынули на него. Без дальнейших размышлений Хьюго сжал свою невесту в объятиях и крепко поцеловал ее в губы. Годами подавляемый им голод прорвался наконец наружу, требуя немедленного удовлетворения. Его губы с жадностью искали ее губ.
— Гонория, любимая! — шептал он, целуя ее шею. — Через три недели наша свадьба. Как я жажду тебя…
Он вновь и вновь целовал ее нежные теплые губы, но не ощущал при этом никаких признаков ответного желания. Казалось, что в его объятиях она чувствует себя кроликом, застывшим в ужасе посередине тропы в свете охотничьего факела.
Хью понял, что поторопился, и, стараясь скрыть разочарование, медленно отпустил Гонорию. Он опасался только, что напугал ее до потери сознания своим неджентльменским поведением.
— Тетушка ожидает нас в гостиной, — сказала она неуверенно и, откашлявшись, продолжала уже более спокойно:
— Хотела только показать вам эскиз столика для малой гостиной. Мы с тетушкой были в магазине, и мне не понравилась там резная мебель. Теперешняя мода на орнаменты кажется мне немного вульгарной. Я предпочитаю прямые линии, они больше подходят к такому солидному дому, как Хэверседж. Вы согласны со мной?
У него вдруг возникло такое же чувство, как в тот момент, когда прошлой ночью молодая женщина, выскочив из его кареты, захлопнула дверцу. Хьюго снова показалось, что над ним закрылась крышка гроба…
Гонория подала ему эскиз, о котором шла речь. В каком-то отупении он снова уселся за стол, машинально протянул руку за рисунком и бросил беглый взгляд на свою невесту. Единственным свидетельством того, что она восприняла его поцелуй как проявление страсти, а не как глупую выходку, была чуть заметная дрожь протянутой к нему руки.
Сквозь туман беспорядочных мыслей Хьюго невидящими глазами смотрел на рисунок.
