Я находился метрах в двухстах, и ее явно раздражало присутствие автомобиля. Другие животные па меня внимания не обращали. Я приступил к панорамным съемкам слонов; на фоне озера они выглядели монументальным фризом. Некоторое время спустя крупная беспокойная самка стала расхаживать взад и вперед, затем застыла на месте и быстро встряхнула головой так, что с ее ушей полетела пыль. Ее возбуждение росло, она стала проявлять недовольство, разгуливая перед стадом и не переставая смотреть в мою сторону. Заметив ее беспокойство, другие слоны тоже заволновались и сомкнулись в плотную группу позади нее. Они распустили уши и стали вращать хоботами. Малыши держались рядом.
Пересчитав слонов несколько раз, я получил цифру сорок. Громадная самка боком медленно приближалась ко мне, остальные следовали за ней. Намерения их были явно агрессивными. Они мне напоминали сплоченную библейскую фалангу, идущую в бой за своим предводителем. Так как местность была ровной, я определил, что особого риска нет, и решил выяснить их намерения. Когда громадная самка очутилась шагах в сорока от меня, она остановилась и выпрямилась во весь рост. Остальные выстроились позади. Я включил двигатель, и она тут же бросилась в атаку, поджав скрученный хобот под бивни, словно взведенную пружину. Я подпустил ее на десять метров, желая проверить, остановится ли она, но слониха не сбавляла хода. Я двинулся с места, поддерживая между нами неизменное расстояние, дабы сохранить в ней уверенность, что она догонит меня. Не оставалось никаких сомнений в серьезности намерений слонихи. Метров через пятьдесят она встала, выпрямилась и издала пронзительный рев. Можно было подумать, что она позирует для документа. Слегка дрожа, я направил на нее свой аппарат. Остальные животные компактной группой держались за ней.
Хотя в Оксфорде нас предупреждали, что нельзя толковать поведение животного с позиций человека, я не мог не удариться в антропоморфизм. Эта самка так напоминала величественную и надменную воительницу, что я нарек ее Боадицеей — по имени королевы бриттов, «с чертами суровыми и несгибаемой волей», которая до самой трагической гибели вела народ па борьбу с римским засильем.
До гостиницы я добрался в сумерках, крайне довольный своим фотографическим уловом. Вези целый день изучал графики растительности, а наши повара объединили свои усилия, готовя нам рагу из свиной колбасы и бычьих хвостов.
Я сообщил Вези о своих планах проследить за перемещениями уже знакомых слонов. Он посоветовал мне делать карандашные наброски. Я возразил, что многие слоны отличались друг от друга мельчайшими деталями, а посему фотография представлялась лучшим средством фиксирования этих деталей. Вези заметил, что крайне трудно делать одновременно заметки и фотографии, зато рисунки, хотя и не гарантируют абсолютной точности, постепенно приведут к опознанию каждого слона.