Эриксон делал акцент одновременно и на сообщении, и на команде. Он считает, что любое высказывание адресуется другому человеку, поэтому в описание необходимо включать их обоих. Когда гипнотизируемый говорит, что рука стала легкой, он не просто сообщает о своих ощущениях — с точки зрения Эриксона, он одновременно делает гипнотизеру заявление либо о сотрудничестве, либо о сопротивлении. Возбужденный пациент, заявляющий, что не может усидеть на месте от волнения, не просто сообщает о своем состоянии. Он одновременно командует терапевту или заставляет того вести себя с ним соответствующим образом. Такое понимание человеческого поведения делает невозможным адекватное описание эриксоновской терапии в рамках психоанализа или теории оперантного обусловливания, потому что их поле зрения ограничено человеком, изолированным от окружающего мира.
В теории обусловливания есть идеи, которые, если несколько расширить угол зрения, подходят для описания терапевтического подхода Эриксона. По Эриксону, стимулы никогда не бывают единичными: не существует единичного стимула и единичной реакции или единичного подкрепления. Всегда есть множественные реакции и множественные подкрепления, возникающие одновременно и часто противоречащие друг другу. Эриксон объясняет, что человек может так сказать “нет”, что оно будет значить “да, нет, возмоо или интересно, что ты имеешь в виду”. Каждое сообщение всегда рассматривается с многих сторон. В русле тех же идей Эриксон склонен в терминах обусловливания рассматривать не индивида, а ситуацию. Если он добился того, что жена начинает по-другому вести себя с мужем, муж, в свою очередь, будет вести себя с ней по-другому, а значит возникнет и будет развиваться новая система взаимодействий. Это обусловливание, создаваемое новыми подкреплениями, но, чтобы поместить то, что он делает, в традиционные рамки, необходимо расширить значение этих терминов так, чтобы они охватывали и множественные уровни, и социальные связи.
Читая Эриксона, понимаешь, что слова, имеющие традиционное значение в рамках психологии индивида, имеют у него иное значение. Например, слово “симптом” традиционно значит “отражение бессознательного конфликта, проявление в поведении чего-то, что своими корнями лежит во внутренней психической жизни”. Эриксон в своих последних работах называет симптомом способ поведения, который несет функцию социальной адаптации и сам по себе является тяжестью для пациента. Симптом имеет социальную функцию, и цель лечения — изменение поведения-симптома, а не того, что предположительно стоит “за” ним. Если у симптома и есть “корни”, то они лежат в социальных связях человека.
