— У меня еще не было такой, Станислав Леонидович, — неожиданно сознался Алеша, который все больше и больше привязывался к своему новому покровителю. Тот принял его откровенность как должное и невозмутимо заметил:
— Ну и что ж, что не было. Будет. Обязательно будет, Алексей Павлович! Так вот, о человеческих слабостях. Я им тоже подвержен. И знаете, какой в первую очередь? Люблю хвалиться. Да-да. Люблю! — воскликнул он, видя, что серые глаза космонавта уходят недоверчиво в сторону. — Вы меня однажды видели убитым, поверженным в прах. Это в тот день, когда мой скафандр не выдержал испытания и вас, мой друг, в бессознательном состоянии извлекли из термобарокамеры.
— Так и я тогда был убит неудачей, — подтвердил Алексей, — действительно в обморок падал.
— И закономерно. Конструктор и испытатель делят всегда поровну триумфы и поражения. Тогда мы разделили с вами провал, а сегодня делим успех, триумф, черт возьми! Не будем этого слова стыдиться, потому что я хочу сейчас перед вами только хвастаться. Вы знаете, что такое этот новый скафандр, если хорошо подготовленный космонавт выдерживает в нем запросто четыре с лишним часа лунной ночи? В первом полете к Луне мы не будем производить высадки. Задача будет сформулирована более скромно: облететь Луну, заснять ее с близкого расстояния, наметить площадки для возможной посадки. Следовательно, у нашего космонавта прямого контакта с лунной средой не будет. А окололунная среда проще, и мой скафандр будет в ней еще более надежной защитой. Вот за это самое я и выпил с удовольствием сегодня.
Тогда же Алеша смущенно признался конструктору, что для своей первой научной работы хочет избрать тему — развитие скафандров в отечественной космонавтике. Он думал, что Станислав Леонидович, загруженный тысячами дел, подбодрит его и на этом все закончится. Но конструктор стал его ревностным опекуном. Не проходило недели, чтобы они с ним не повидались. Иногда конструктор заглядывал в городок космонавтов, иногда Горелов заезжал к нему на завод. Они вместе несколько раз выбирались на рыбалку, и равнодушный к этому занятию Алеша овладел спиннингом. В свободные часы он написал портрет Станислава Леонидовича, а тот внимательно следил за каждым его шагом в разработке новой темы, был придирчивым и злым, беспощадно бракуя многие Алешины выводы. И все же перед отлетом Алеши на юг Станислав Леонидович сказал:
— Однако вы кое-что свое уже нащупываете.
И сейчас, мельком вспомнив обо всем этом, Горелов удовлетворенно подумал, что эти годы не были прожиты зря. Это — годы приобретений. Да и не только у него, у всех.
