— Да разве такую машину на степь посадишь? — поинтересовался Алеша.
— Если припрет, так посадишь.
— А припирало когда-нибудь?
— Было разок.
— Ну и что же?
— Жить захотелось, когда шасси стал выпускать. Вот и балакаю теперь с вами.
— Чудной вы, майор.
— Какой уж есть. Продолжайте свои умственные и физические разминки, а мне дайте поспать.
— Да ведь не мешаю, кажется, — ухмыльнулся Горелов.
Убийвовк взбил подушку и хотел уже на нее завалиться, но вдруг спохватился:
— Постойте, капитан. Я все уже вам рассказал — и кто, и откуда, и куда четырехтурбинный экземпляр погоню. А вы что можете сказать в свое оправдание?
— Летчик, такой же, как и все, — вяло отмахнулся Алексей, — только песню эту «наша жизнь коротка» не знаю. Это что? Из Есенина, что ли?
Убийвовк подложил под щеку кулак и прыснул:
— Ге-ге, парубок, вы ще скажете, это из Евтушенко. Нехорошо. Надо знать такие вещи. Це ж классика.
— Все знать нельзя.
— Но это же элементарная вещь, это старая добрая студенческая песня.
— А вы все элементарные вещи знаете, майор?
— Да как сказать. Смотря что вы имеете в виду?
Горелов убрал со стола законченный шарж. Засмеялся, и кудряшки вздрогнули на его голове. Как менялось с годами его лицо! Еще недавно было оно мягким, обрамленным детским пушком, и в глазах что-то всегда таилось от детства — ямочки на щеках плясали, если улыбался. А сейчас зрачки потемнели, губы стали тоньше, упрямее, часто смыкались в одну полоску, когда задумывался или старался обиду перебороть какую.
— Что я имею в виду? — переспросил он. — А вот что. Как-то ребенок поинтересовался у своего отца: «Скажи, папа, почему все считают тебя великим?» Отец подумал и ответил: «Знаешь, сынок. Жук за свою жизнь проделывает огромный извилистый путь по земле, но ни разу на него не оглядывается. А я оглянулся на свой путь и на его извилины. Я увидел свой путь. Может, поэтому меня и стали считать великим». Кто это сказал, майор?
Убийвовк на локтях поднялся над кроватью, глаза округлились.
— Мей брей, та, ей-богу, не знаю. Балакай дале, капитан. Я буду с радостью слушать.
— Альберт Эйнштейн.
— Да ну? Тот самый, что выдумал теорию вероятности и относительности?
— Положим, не выдумал, а развил, углубил.
— И над атомной теорией работал.
— Это так, — согласился Горелов и весело рассмеялся: — Как видите, каждому свое. Вы в студенческих песенках прошлого века хорошо ориентируетесь, а я в изречениях великих математиков и физиков.
— Это ваша профессия?
