Линда не обманывалась. Ее не ввели в заблуждение ни страсть, которую она испытала ночью, ни то, что она по–прежнему чувствовала.
— Не волнуйся, Дориан. — Она попыталась улыбнуться сквозь слезы. — Я не развалюсь на части. — Он смотрел недоверчиво, и Линда нервно рассмеялась. — Ты когда–нибудь видел, чтобы я разваливалась на части?
Он поморщился.
— В последний раз было очень на это похоже.
— А теперь вспомни, как далеко я продвинулась с тех пор! Моя карьера наконец–то пошла в гору. Разве не этого мы с тобой так упорно добивались?
Дориан кивнул.
— Правда, я не вижу особого ликования по этому поводу.
— Погоди, вот поправится папа, выпишется из больницы, тогда я буду выглядеть счастливой. Вот увидишь. — Как ей хотелось самой поверить в это!
Линда по горькому опыту знала, что единственный способ как–то выжить с зияющей пустотой в груди — просто закрыть дверь, ведущую в прошлое. Возможно, это не самый полезный для здоровья способ, зато наименее болезненный.
К сожалению, первое, что сделал Морис, когда проснулся, это спросил у дочери про Кевина.
Пока родители спали, Линда и Дориан сидели молча. Около шести утра первой проснулась Сильвия, и Линда уговорила мать пойти в больничный буфет и перекусить. Ее саму слегка подташнивало еще с ночи, но не хотелось даже думать о еде.
Сильвия с Дорианом ушли, и, когда вскоре проснулся отец, в палате были только Линда и дежурная сестра. Морис все еще был очень слаб, и на фоне больничных простыней казался словно уменьшившимся в размерах, но цвет его лица стал более здоровым, исчез хотя бы землистый оттенок кожи.
— Выше нос! — Он посмотрел на грустное лицо дочери. — Может, неприятность, о которой ты думаешь, никогда не случится!
Уже случилась. Она заново влюбилась в собственного мужа! Забавно, ведь Кевин тоже велел ей держать выше нос. Нет, нельзя думать о нем! Это не принесет ничего, кроме новой боли.
Отец понял, что она приехала одна.
— Где Кевин?
Линда сглотнула подкативший к горлу ком.
— Он… Он куда–то уехал, — ответила она невпопад.
Отец нахмурился.
— Но он обещал, что вернется!
— Папа, ему нет места в нашей жизни. — Линда взволнованно встала и прошлась по палате. — Он давно нам чужой.
— Но…
Линда взяла себя в руки и ровным голосом сообщила:
— Мы с Кевином пришли к выводу, что ему лучше идти своей дорогой, а я пойду своей. Он согласился дать мне развод.
Отец откинулся на подушки. Судя по его виду, он был ошеломлен.
— Не могу в это поверить.
— Ты уж постарайся, — с напускной небрежностью откликнулась Линда. Она подошла к кровати и взяла отца за руку. — Между нами все кончено. И давай больше не будем об этом, ладно?
