Кевин всмотрелся в ее лицо, выражавшее мрачную решимость, и медленно убрал руку.
К величайшему облегчению Линды, она устояла на ногах. Ее слегка шатало, все еще немного кружилась голова, но главное — она могла идти. Линда победно улыбнулась.
— Ну вот. Я же говорила, что справлюсь сама!
Кевин оставался хмурым.
— Я считал, что твое здоровье полностью восстановилось, раз ты решила вернуться на сцену.
Девушка поджала губы.
— Если вспомнить, что я была калекой, прикованной к инвалидному креслу, то мне сейчас действительно гораздо лучше! — Для Линды это было равносильно чуду: снова ходить, водить машину, делать — пусть немного медленнее, чем раньше, — все то, что она привыкла делать.
— Но я думал…
— Что ты думал, Кевин? Что доктора склеят меня по кусочкам и я снова стану как новенькая? Что вернется прежняя Линда Баффин? — Она покачала головой и с отвращением подняла глаза на Кевина. — Не потому ли ты вдруг решил вернуться в мою жизнь? Решил, что, раз я снова запела, все опять может быть как прежде?
— Я думал, твое появление на сцене означает, что, по крайней мере, физически ты теперь в форме, — медленно проговорил он.
— Что ты хочешь этим сказать? — Линда чувствовала, как к ней постепенно возвращаются силы. Она поняла, что уже готова преодолеть небольшое расстояние до машины. — Неужели ты надеешься, что можно сделать вид, словно последних трех лет не было вовсе? — От возбуждения она говорила все громче. — И теперь, когда, как ты выражаешься, я снова в форме, мы как ни в чем не бывало продолжим выступать вместе?
— Линда, ты, как всегда, все упрощаешь.
— А ты, как всегда, увиливаешь! Как же, у несравненного Кевина Дарнелла есть неписаное правило: никогда не отвечать на вопрос прямо — на всякий случай, чтобы его ни в чем нельзя было уличить. Да, к своему теперешнему состоянию я шла три года. Чем все это время занимался ты, я понятия не имею. — Заметив, что он собирается что–то сказать, Линда поспешно добавила: — И, честно говоря, не желаю знать. Меня больше не интересует, как ты живешь и чем занят.
В эти годы Линда намеренно избегала думать о Кевине. Зачем понапрасну терзать себя, размышляя, с кем он. Однако в последние две недели ей стало гораздо труднее гнать от себя непрошеные мысли: теперь не нужно было даже гадать, кто его последняя любовница. Стоило девушке только представить Кевина с красивой молодой актрисой, как все в ней переворачивалось от боли.
Нет, она не хочет ничего знать, иначе просто сойдет с ума!
