Именно в этом суть споров о так называемом Сознании III. Зеленеющая Америка Чарльза Райха мгновенно стала бестселлером — даже несмотря на тот факт, что большинство отзывов были на редкость враждебными. Успех этой книги был в том, что Райх озвучил то, наступления чего многие ждали (или боялись) — его Сознание III было возвращением оральных ценностей, любви и нежности, подавляемых на Западе в течение вот уже трех тысяч лет. Как и Маклюэн с его электронной мистикой, Лири с кислотным Дзен («Ты Бог. Помнишь об этом?»), как Браун и Маркузе с концепцией неограниченной свободы, идеи Райха чрезвычайно важны, не важно, прав он в конце концов или нет. Он определил, что то чувство головокружения, которое многие из нас испытали в шестидесятые, еще и сейчас учит нас тому, что многие вещи, что мы мнили вечными, на самом деле лишь проскальзывают мимолетно перед нашим взором. Та злоба, с которой критики обрушиваются на Райха (а также Маклюэна, Лири, Маркузе и Брауна) свидетельствует о глубоком подсознательном страхе того, что эти еретики окажутся правы.
Позволю себе процитировать типичные нападки феминисток на Райха на примере книжки Нэнси МакУильямс Спор о Сознании III:
Для мужского шовинизма искренняя любовь к человечеству, свободная чувственность и спонтанное самовыражение лишь маски, коварно скрывающие подлинную суть. По сравнению с тем, чем занимаются Норман Мейлер и Лайонел Тайгер, это просто детские игрушки. Далее, такая идеология представляет нам искаженный взгляд на то, что такое личность, любовь, секс, и какие типы обществ подходят для воплощения той мудрости, которую Райх так горячо отстаивает…
Что же это за любовь ко всему человечеству без разбора, разрешающая страдания и террор с безжалостной невозмутимостью психопата? Вероятно, мы все медленно погружаемся в куриный бульон Эроса, сваренный мистером Райхом…[27]
В таком же ключе один писака из консервативного National Review как-то сказал, что трое самых опасных мужчин в Америке это не Хьюи Ньютон из партии Черных Пантер, никакие коммунисты, социалисты или анархисты, или даже застарелые пацифисты типа Дэйва Деллинджера, а — угадайте, кто? — Тимоти Лири, Маршалл Маклюэн и Норман Браун. Как избежал этого списка Чарльз Райх, остается загадкой, хотя он очевидно должен там присутствовать. «Я принимаю мои желания за реальность», один из слоганов французского студенческого восстания 1968 года, был скрытой отсылкой ко всем четырем авторам, причиной мессианских ожиданий для их поклонников и реального, видимого, террора для их критиков. Вся наша цивилизация базируется на этой обратной теореме:
