Мы здесь, потому что мы здесь,
потому что мы здесь, потому что мы здесь…
— так и мы можем сказать, что
Мы боимся, потому что боимся,
потому что боимся, потому что боимся…
К счастью, страхи, отражающие проблемы «ниже пояса», не настолько ярко выражены, как грудные. Я как-то читал, уже не помню, где — в колонке Энн Ландерс или в каком-то Dear Crabby, о женщине, которая не позволяла своему мужу полностью удовлетворяться во время любовного акта, считая, что это может привести к раку груди. Я бы посоветовал ей почитать Фрейда, чтобы убедиться в своей неискренности, ибо в данном случае «причина» возникает уже после страха. Самой же выразительной формой подавления оральных тенденций в нашей культуре была настоящая фобия грудного вскармливания, начавшаяся в 1920-х годах, достигшая своего пика в 1950-х, и только сейчас начинающая медленно угасать; подробнее эта тема как следствие общей параноидальности современного общества будет рассмотрена в главе «Закрытая грудь».
Фрейдизм в течение примерно того же промежутка времени в какой-то степени тоже достиг своего расцвета, и на этот же период приходится весьма примечательная карьера доктора Эдмунда Берглера. Он был убежден, что все человеческие неврозы и отклонения берут свое начало в желании обладания грудью — в довольно своеобразном аспекте, впрочем. Как пишет д-р Берглер, младенец ощущает неразрывное единство с соском, а то, что этот благодатный предмет является частью другого существа — матери, становится для него однажды шокирующим открытием и колоссальной травмой. Хуже того, мать может в любой момент сосок отобрать либо не давать этот «рог изобилия» вовсе. Отсюда, делает вывод ученый, и идет желание отомстить, являющееся скрытым мотивом всех последующих жизненных действий.
На первый взгляд, все это звучит не более странно других фрейдистских теорий, однако д-р Берглер еще только начал, дальше его концепция становится все более сложной и удивительной. В своей работе «Деньги и подсознание» он доказывает, что любой пациент, который сталкивается с высокой платой за лечение, отказывается платить, словно наказывая врача за то, что он прав. В Моде и подсознании есть одна мысль, которая мне очень нравится: женская одежда сейчас так плохо и безвкусно выглядит потому, что дизайнеры, которые все поголовно геи, так мстят своим матерям за то, что в детстве у них отбирали грудь; женщины же, эти милые крошки, на самом деле скрытые мазохистки, втайне увлекающиеся самобичеванием. В книге Ложный пол он доказал, что всё «нормальное», по мнению Кинси, абсолютно и бесспорно есть в той или иной степени отклонение; он уточнил, кстати, что только «миссионерская позиция» (или то, что гавайцы называют «мужчина сверху») единственно правильная. В работе Писатели и бессознательное он утверждает, что любой, кто пишет книги, является латентным гомосексуалистом потому, что автор обсасывает слова и упивается ими так, как «обычные» геи наслаждаются фелляцией, фаллос им в данном случае заменяет грудь. Весьма забавно то, что на обширных просторах своих текстов он постоянно подчеркивает: все критики его теорий — которых было предостаточно в психоаналитических и психологических кругах — все по-своему ненормальны и только скрывают это. В свете всего сказанного совершенно неудивительно, что он стал объектом ненависти номер один Фронта освобождения геев, и это действительно печально, потому что кое в чем он оказался прав, несмотря на легкую скандальность своих выводов.
