— А они серьезно настроены? Те, кто против меня? — уточнил он. — Я не за себя боюсь, за близких.
Хенриксон, судя по взгляду, не опасался бывших соратников.
— Ты их на свадьбе видел, не я. Да они скоро сами сдохнут! — заявил он. — Хотя все равно жалко, что у меня палочку отобрали. Иной раз тянусь за ней, и такая тоска накатывает! Тебе еще печенья? — тут же деловито осведомился слуга, видя, что на блюдце ничего не осталось.
— Я сам возьму, если понадобится, — остановил его Рики.
— Надо же! Дамблдор и не ждал, поди, что так преуспеет в твоем воспитании, — едва не присвистнул Хенриксон.
Рики поморщился, как‑то не склонен он был делиться своими заслугами со старым директором, который фактически ему, к счастью, и не надоедал никаким воспитанием. Кроме того, он отметил, что сейчас, пожалуй, выдал слуге немало информации, не говоря уж о том, что Хенриксон уже знал весь распорядок в доме. С другой стороны, он бы прочитал, если бы тот надумал делиться с кем‑то своими наблюдениями. Но от Хенриксона исходила обычная для таких обстоятельств недоброжелательность и, конечно, сожаления, ничего больше.
В тот вечер, когда Питер и Дан ушли к ней домой смотреть кино, Рики наконец‑то закончил возню с домашними заданиями, а главное — классификацию трансфигурации человека, включая различные порчи и проклятия. Он рассчитывал, конечно, получить за дополнительный материал дополнительные баллы, при этом ежился, представляя выражение лица профессора МакГонагол, когда она будет это читать. Он завидовал Хенриксону, который наверняка беседовал бы с ней на эту тему совершенно спокойно. Сегодня, в разговоре со стариком, он сумел в очередной раз убедиться, что в пожилом возрасте человек, сохранивший, невзирая на все жизненные обстоятельства, здравый ум, становится куда более уравновешенным и менее чувствительным. Пожалуй, именно такой старости он хотел для себя — он не терял надежды, что впишется в нормальный жизненный цикл.
Наутро прилетела сова из Пристанища. Артур Уизли, наверняка подгоняемый беспокойством бабушки, интересовался, все ли в порядке с новым слугой. От себя гриффиндорец жаловался на сестричек, в особенности на Гермиону, потому что Мими, ее котенок, изодрала все половики в пределах досягаемости. Еще он посетовал, что Рики не позволили приехать к нему на день рождения, и поблагодарил за набор по уходу за метлой.
«Мне еще, кстати, подарили вредноскоп и велели одалживать его тебе», — обрадовал Артур Уизли в своей обычной недипломатичной манере.
