Оксана отлично знала о его стремлениях и уже не волновалась, когда он
не приходил вечером домой. О другой женщине не могло быть и речи, потому что
Саша возвращался грязный, поддатый, и от него воняло мочой.
С работы его давно выперли. Дочки и видеть его не хотели. Несколько раз
Сашу били менты – не по злобе, а от нечего делать.
Он прожил жизнь впустую, работал вхолостую. Это очевидно. Потому что
если бы не так… У него были бы настоящие друзья, а не свора этих… У него была
бы овчарка. У него было бы то, что он любит. У него была бы жена, а не
уродливая старуха. У него были бы добрые дочки. У него были бы внуки. У него
были бы мозги…
А теперь всё потеряно и ничего не изменить. Пустота снаружи, пустота
внутри. Он – живой труп и медленно разлагается, ни на что не надеясь, ничего не
ожидая. Стараясь забыть то, что невозможно забыть.
Он настоящий – жертва всей своей жизни, всех своих прошлых дел, всех
устремлений. У него исчез инстинкт самосохранения – последнее, что делает
человека хоть немного человечным.
Почему Бог так поиздевался над ним?
Вот опять выскочило это слово – «Бог». Но он знает, отлично знает, что
это опасное слово. Как только оно выскакивает, с Сашей происходит что-то
нехорошее. Как будто его пытаются вытряхнуть из норы, заставить что-то почувствовать.
Пока тело что-то чувствует, оно живо. Но он-то уже ничего не чувствует! Ему это
слово не опасно.
Может быть, это слово мешает кому-то, кто живёт внутри него или рядом с
ним? Саша уже не раз почти физически ощущал присутствие этого «кого-то».
Присутствие какого-то сверхчеловеческого инопланетного разума, очень сильно
привязанного к Саше. Что нужно инопланетянам от такого никчемного существа, как
он?
Но теперь терять ему больше нечего. И он будет произносить это слово
назло инопланетянам. Бог! Бог! Бог!
Что ещё связано с этим словом? Ах да! Богу можно помолиться. Но что
такое эта «молитва»?
Может быть, его двойник из параллельного мира знает, что такое
«молитва»?
Саша свернулся калачиком на сиденье и задремал.
* * *
Он взглянул на себя в зеркало и сказал:
– Вот, Господи, я весь перед Тобою, во всей своей нечистоте!
Обращаясь к Богу, Саша не возводил глаза к небу, как католики. Он молился
так, как будто Бог заполняет всё пространство вокруг него. Две тысячи лет назад
Небо сошло на землю… Лицо у него было измождённое, серьёзное: впалые щёки,
жидкая борода, две морщинки залегли между бровей. Но в глазах проглядывало
что-то детское, как будто он все ночи напролёт читает или пишет сказки.
Серьёзность, беззаботность и смех как-то неуловимо сочетались в этом лице.
