Неужели они все-таки решили, что я утонул?
Я представил, как отец открывает своим ключом нашу квартиру. Обе комнаты пусты. На моем столе пыль. Стопа никому не нужных учебников и тетрадей. В кухне не пахнет едой. Тишина. Даже будильник не тикает: отец, как всегда, забыл его завести. В ящике у двери лежат мои ласты, маска со шноркелем. Под ними еще одни ласты — длинные и узкие «барракуды» — материны. Отец, не раздеваясь, проходит в мою комнату, садится за стол и закрывает лицо ладонями. Ему теперь некого ждать. Пустота кругом…
Я стиснул зубы.
Ладно. Если они подумали, что я утонул, если меня уже никто не ждет, если я сам по себе, то и нужно быть полезным только самому себе. У меня сейчас только одно право — драться до конца.
Я поворошил сучья в огне.
Право…
Нам в школе рассказывали о правах человека. Право на труд, право на учебу, право на отдых… Но все это — когда ты находишься среди людей. А вот если человек совсем один, как я сейчас? Есть ли у него какое-нибудь право и что это за право? Права завоевывают. Что мне нужно завоевать? Остров? А для чего он мне? Разве чтобы прокормиться — копать саранки, добывать мидий у скал, пить воду из источников. Это для того, чтобы жить. Значит, природой мне дано право на жизнь. И природа может в любой момент отнять у меня это право. Очень просто: запустит вот такой дождь дней на десять, и я отдам концы от голода и от холода. Выходит, и здесь мне надо завоевывать право на жизнь. У острова. У дождя. У этих деревьев.
Я здорово ослабел за эти дни. В голове непрерывно гудело, и все время хотелось спать. Иногда я засыпал на несколько минут, присев отдохнуть. Иногда останавливался во время ходьбы, забыв, куда иду и зачем. И тогда все вокруг становилось расплывчатым и ненастоящим. И сейчас, у огня, мне тоже все казалось ненастоящим.
А дождь все шумел, падая на парусину, затекая в щели между землей и пологом палатки, и снаружи все так же бесился ветер.
Что-то приснилось. Но что — сразу же вылетело из головы, потому что на кустах снаружи увидел бледные желтые отблески.
Я, как барсук, выкатился из своей норы.
Все вокруг стояло точно стеклянное — так было пропитано водой. А над морем, спокойным и серым, поднимался желтый теплый шар.
Руки мои задубели в суставах пальцев, в локтях. Колени, казалось, скрипели, когда я передвигал ноги. Горло саднило. В глазах то темнело, то снова светлело. Я чувствовал себя как после хорошей драки.
Сделав что-то вроде зарядки, я начал ворошить костер. Потом полез в палатку за едой. Долго искал мешочек с мидиями и пакет с луковицами саранок. Я положил их в самый дальний конец шатра, рядом с огневым инструментом. Но сейчас их там почему-то не оказалось. Может быть, ногами его куда-нибудь задвинул? Приподнял края брезента, чтобы внутри стало светлее, и обшарил все уголки жилья.
