Огонь съел мох и опал, но я успел подсунуть в него стружки, и они загорелись — сначала слабо, нехотя, а потом все веселее и больше.
Я бросил на съедение красным язычкам все, что приготовил.
Кучка огня свалилась с сучка на камни и разгорелась ярко и хорошо, а я лихорадочно щепал дощечки и подбрасывал все новые и новые лучинки.
Когда огонь набрал силу, я сунул в него несколько больших дощечек. Концы их обуглились, почернели и наконец загорелись.
Вскочив на ноги, я закрутился вокруг костра в индейском танце. Вот тебе и первобытные! Никаких зажигательных стекол, никаких спичек, только сухие палочки, мох и лук!
Костер разгорелся и затрещал.
Я вспомнил, как мучались Наб и Пенкроф в «Таинственном острове» Жюля Верна, добывая огонь. Они часа два терли сухие куски дерева один о другой, и у них ничего не добылось. Неужели они не знали способа с лучком? Неужели не знал этого такой умный, такой находчивый инженер Сайрус Смит? Ведь он ухитрился даже изготовить нитроглицерин! А вот огонь добыл только линзой, склеенной из двух часовых стеклышек и заполненной внутри водой. А если бы у них не было часов?
Я шел по берегу, собирая доски, обломки ящиков, палки. Сейчас уже не страшно, что они сырые, — подсохнут в огне.
Скоро костер полыхал вовсю. Палки и доски пропитались мазутом и горели жарко и дымно.
Я никак не мог догадаться, откуда на прибрежных камнях, на бревнах и досках, вынесенных на берег, столько мазута. Выбрасывают ли его в море корабли, проходящие мимо острова, или это следы кораблекрушений, или мазут сам выделяется где-то из морского дна, всплывает и островками носится по волнам? Во всяком случае, в какой бы уголок берега я потом ни забредал, я везде видел эти жирные липкие пятна.
А солнце опять пекло так, что казалось, весь остров оплывает, как свечка.
Купаться!
Надо же хоть раз искупаться в своей бухте!
Сбросив кеды и одежду, я осторожно пошел по камням к воде.
Камни здесь ноздреватые, изъеденные волнами, похожие на стеклистые губки или на огромные куски пемзы. Они здорово царапают пальцы. Если волной ударит о такой камешек, весь обдерешься до крови. А между этими камнями — россыпи гальки. Она гладкая и удивительно красивая. По гальке бегают крабики. Их очень много у кромки воды. Подходишь, и они прыскают от тебя, подняв над головой крошечные клешни. Несутся к морю и боком сваливаются в воду. Сколько этой мелкотни у скал! А вот крупных что-то не видно.
Сегодня у рифов почти нет прибоя.
