Чеченец-коротышка сунул пистолет в кобуру, другой положил оружие на пол слева от себя. До пистолета было меньше двух метров. Жаль, неизвестно, кто или что находится в соседней комнате, но не важно: сейчас или никогда.
— Мне надо отлить. Где здесь сортир?
Дима шагнул вперед, якобы случайно зацепился за столик, перевернул его и со всего размаху навалился на низкого бандита. Дима обеими руками схватил лежавший на полу пистолет, одной рукой нащупал курок, другой взвел затвор и, не поднимая оружия, выстрелил в высокого, попав ему в бедро. Похититель отскочил назад, и Дима смог прицелиться лучше. Переносица чеченца превратилась в кровавый цветок. Все еще лежа на полу, Дима выстрелил в пах человеку, извивавшемуся под ним, и почувствовал, как тот обмяк. Не поднимаясь с пола, Дима перекатился по открытому чемодану с деньгами в угол, подальше от двери. Оглянувшись, он заметил, что диван пуст. Вацаниев, перегнувшись через перевернутый стол, пытался тростью подтащить к себе пистолет. Дима потерял целую секунду — остатки дружеских чувств мешали ему спустить курок. Но он быстро взял себя в руки и всадил пулю в плечо Вацаниеву.
Кати нигде не было. Наверное, убежала в соседнюю комнату. Зачем? Спряталась или кто-то затащил ее туда? Долго ждать объяснений не пришлось. Она появилась в дверях с запрокинутой головой и искаженным от ужаса лицом. За ее спиной виднелось другое лицо, полускрытое капюшоном, еще более молодое. Дима сразу понял, кто это: такие же черные глаза, как у ее отца, только на совершенном личике фарфоровой куколки. Дима быстро сосчитал в уме: Нише, единственной дочери Вацаниева от последней жены, сейчас должно быть шестнадцать. У Ниши был выбор: она могла уехать с матерью в Америку, после школы поступить в Гарвард, но вместо этого оказалась здесь, втянутая в отчаянную войну своего отца. Он оглянулся на Вацаниева, лежавшего на боку; тот смотрел на свою дочь поверх кучи денег, которые ему не суждено было потратить.
Дима встретился взглядом с Нишей. Она пряталась за Катей, крепко держа пленницу за волосы одной рукой, а другой приставив к ее горлу кухонный нож. Прошло полсекунды. Диме доводилось бывать в подобной ситуации. Он стрелял в детей младше Ниши. В Северном Афганистане — в восьмилетнего мальчика, обращавшегося с «Калашниковым» так, словно оружие было продолжением его руки; в девочку, прекрасно обученную снайпершу, которую отправили убить информатора — ее собственного отца. На крыше горящего дома, когда загнал ее в угол, он предпринял последнюю попытку убедить ее перейти на другую сторону. Но она ясно дала ему понять, что эта мысль ей отвратительна, и что она готова умереть с оружием в руках.
