– Лукашова, Елена… пойдемте со мной. – И добавила дрогнувшим голосом: – Деточка…
От этого «деточка» у Алены вдруг сильно забилось сердце. В своем кабинете директриса взяла девушку за руку и сказала ей… Умерла мама. Отец тяжело болен…
Анна Дмитриевна болела уже полгода. Алена приезжала домой на рождественские каникулы и обратила внимание на то, что мама похудела, бледна, в густых волосах появилась седина. Но мама успокоила ее тогда:
– Работы в больнице много, доченька. И я ведь не молодею – старею…
Анна и сама тогда не знала, что уже больна, что неизлечимый недуг очень быстро начнет истощать ее тело, обессиливать и убивать. Но она была медик и скоро поняла, что с ней. Понял и Василий Николаевич, да она и не скрывала ничего от мужа – как и всю их совместную жизнь. Последние годы Лобанов постоянно покашливал, врачи говорили, что у него слабые легкие. Туберкулез открылся у него как-то сразу и в сильной форме. Врачи, обследовавшие его, пришли к выводу, что это редчайший случай «нервного» туберкулеза, из-за переживаний за жену.
Алене родители решили не сообщать специально о своем состоянии. Приедет летом после окончания пансиона – сама узнает. Врачи обещали, что Анна Дмитриевна доживет до осени.
– Успею еще и повидаться с дочкой, и попрощаться, – говорила она. – Пусть подольше не знает, будет счастлива. Потом ей придется тяжело. – И ругала мужа: – Зачем же ты, Вася, довел себя до болезни? Лечись, дорогой, изо всех сил лечись! Нельзя нашу девочку еще одну оставлять, она еще не взрослая.
Но однажды, когда уже редко вставала с постели, вдруг спросила:
– Ты расскажешь ей все?
Василий Николаевич сразу понял жену. Понял, о чем она спрашивает: расскажет ли он Алене правду о ее рождении? Понял и другое: жена видит, что он тоже не жилец на этом свете. Он поднял невесомую руку жены, прижался к ней щекой:
– Скажу… Она ведь должна знать правду – это ее право.
Жена, соглашаясь с ним, опустила веки…
Анна слабела с каждым днем, однако была уверена, что дождется дочь. Наверное, так и случилось бы, но однажды рано утром, в предрассветный час, у нее остановилось сердце.
На кладбище отец стоял рядом с дочерью – высокий, прямой, неподвижный. Суровый, твердый его взгляд как бы не позволял сомневаться в его силе, хотя был Лобанов очень худ, с запавшими щеками и лихорадочным блеском в глазах. Но когда комья земли застучали о крышку гроба, он вдруг закашлялся, все сильнее и сильнее. Несколько мужчин подхватили его, повели к карете, стоящей на аллее…
