Сестра Аглая поняла: Господь благословил ее замысел! Ведь лучшего повода появиться в «Замке», не вызывая никаких подозрений, и не придумать!
Утром, только-только стало светлеть, она вышла из Святых ворот с котомкой за плечами. Несла подарки: краснобокие наливные яблоки и крупные медовые груши из монастырского сада, каравай и сахарные крендели из пекарни. И главный дар – икону Богоматери, – в отдельной сумочке, пристегнутой к поясу. Ей долгие переходы привычны, не в тягость. А тут и расстояния-то – верст тридцать. Неторопливым размеренным ходом к полудню как раз и доберется. И она пошла, сначала по берегу речки Нары, через сосновую рощу, и дальше – по прозрачным дубравам и зеленым полянам, по долинам маленьких речек, мимо небольших деревень. Все это были ее родные места, называемые окскими просторами. Путь сестры Аглаи лежал как раз в сторону того села, где она родилась, выросла, откуда ушла, нося под сердцем ребенка. Никогда больше она не возвращалась туда, хотя последние годы жила неподалеку. И теперь, идя в «Замок», она сделала небольшой крюк, чтобы обойти Игумново стороной.
У Троицкой церкви в селе Лужки ее подсадил на телегу крестьянин и подвез почти до Енино. Потому Аглая подошла к имению Берестовых раньше, чем думала, – солнце еще не стало прямо над головой. Старый слуга провел ее в дом и пошел доложить хозяйке о посланнице от настоятельницы Владычного монастыря. И тотчас вернувшись, провел сестру Аглаю в большую гостиную. Там ее уже поджидала Тамила Борисовна Коробова.
Нет, не просто женщину, не великосветскую даму видела перед собой сестра Аглая. Много лет, так и не понимая, что же произошло в день рождения и смерти ее дочери, женщину жег огонь этой неизвестности – воистину адское пламя. Когда же из письма своего благодетеля Аглая узнала обо всем, она обрела если не успокоение, то душевное равновесие. А ее муки обрели имя – госпожа Коробова. И вот она, перед ней, во плоти!..
Высокая дама с моложавым лицом и стройной фигурой, со смуглой холеной кожей и красивой прической, в которой не было ни одного седого волоса. Впрочем, волосы ее могли быть и крашеными.
Сестра Аглая поклонилась хозяйке дома и передала привет и поздравление со светлым праздником от настоятельницы Владычного монастыря, матери Евстолии.
– Мы все скорбим о кончине князя Романа и княгини Елены, молимся об их душах. И молимся о здоровье князя Всеволода.
Коробова улыбалась радушно, сочувственно кивала головой, но темные, пронзительные ее глаза оставались холодно-спокойными. Сказала:
