Пашка ничего не сказала,
прошла в пещеру, отыскала там трубку и вышла обратно. Она нажимала на кнопки,
точно не верила моим словам и надеялась на чудо, что сможет вдруг оживить
умершее пластиковое тело...
— Выбрось его в реку!
Предатель! Не мог еще десять секунд потерпеть... — сокрушался я.
— Жор, да ты не
переживай, нас и так отыщут! Погода хорошая. Вертолет сможет теперь
прилететь...
— Может и отыщут... Но
не так скоро... А я с голоду помираю! Время-то, поди, уже давно за полдень
перевалило! Ну, ладно, ты права, Пятница, нечего охать. Давай лучше хворост
собирать. Разведем костер высотой до неба, и по дыму нас хоть кто заметит!
Девчонка мобилу
выкидывать не стала, а положила трубку себе в карман, а следом засунула
зеркальце и платочек. Я тоже быстро забросил свой жалкий скарб в карман бриджей
и застегнул на нем молнию. Принялись за дело. Вскоре натаскали к вершине
здоровенную кучу сушняка, собранного в укромных местах и расщелинах, и влажных
еловых лапок (для дыма). Я почиркал зажигалкой, и огонек весело затрещал на
сучьях. Через пару минут над горой закурился сначала робкий, а потом все более
густой сизо-белый дым, наполненный горьковатым ароматом хвои. Я осмотрелся.
Нигде ни души, ни точки в небе. Только одни крупные сочные облака, довольно
быстро проносящиеся над нами. Спасатели, до сих пор, похоже, ничего не
предпринимавшие из-за бури и тумана, может, только еще сейчас начинали выводить
свою технику на дело. А ведь от парома до станции километров шестьдесят по
раскисшей теперь дороге, да и мы отплыли по реке километров на -дцать... Да и
буря тут, видать, поработала на славу, и дороги все, поди, завалило сломанными
и вырванными с корнем деревьями. Одна надежда на вертолет. А вот есть ли он на
станции-то? Скорее всего, будут вызывать вертушку из другого города. А ведь это
еще миль сто двадцать... Короче, прикинул я, найдут нас, по-любому, еще не так
скоро, как хотелось бы. В лучшем случае — к вечеру. А голод проник уже во все
печенки!
Тогда я решительно
сказал:
— Вот что, Пятница, ты
тут посторожи, а я пойду схожу вниз, к болотам, за ягодами. Их там, поди,
немерено! Или, может, и грибки попадутся, орешки... Надо же нам пообедать-то, в
конце концов! А ты кидай в огонь побольше лапок, они дымят сильнее.
Пашка, однако, вовсе не
обрадовалась моему предложению. Она опасливо огляделась и тихо сказала:
— А если сюда... медведь
забредет...
— Ха! Какой еще медведь!
— усмехнулся я. — Тут одни ящерки да белочки обитают! Ну, в худшем случае
сасквач[2]
забредет на огонек. Но он ведь свой чувак, не животное, плохого не сделает...
